Опасность для сердец   ::   Картленд Барбара

А я, внимательно рассмотрев визитку незнакомца, прочитал его имя: Мистер Майкл Блэкнортон. «Дядя Гайлс, – вскрикнул я. – Вы, наверное, с ума сошли. Вы знаете, кто этот человек? Он лучше всех стреляет из пистолета, о нем рассказывают легенды».

«Кажется, я его узнал», – ответил твой отец. Как я и подозревал, он намеренно затеял ссору.

– Почему? Почему? – спросила Серина.

– Ты знаешь, почему, – – ответил Николас. – Неужели ты не понимаешь, Серина? Он потерял Стэверли и... тебя...

– Да, кажется, понимаю.

– Секунданты мистера Блэкнортона прибыли через час, – продолжал Николас, – я настаивал, чтобы они выбрали рапиры, но твой отец сразу согласился на пистолеты. Он пил до самого рассвета, а затем поехал к полю за деревней Челси. Как ни удивительно, дядя Гайлс оставался уравновешенным и в хорошем настроении. Он пожал мне руку и сказал: «Позаботься о Серине как только можешь, Николас, и скажи, чтобы она простила меня. Я не заслуживаю ее молитв».

Голос Николаса дрогнул. На минуту воцарилась тишина.

– Он ранил мистера Блэкнортона? – рыдая спросила Серина.

– Выстрелил в воздух, – ответил Николас, – и, я думаю, Блэкнортон хотел только ранить его, но твой отец повернулся, подставляя себя под пулю. Пуля попала в грудь, выше сердца, и он умер почти сразу.

– О, Николас, если бы я только была рядом!

Серина упала на диван и спрятала руками лицо.

– Никто из нас не мог бы ничего поделать, – сказал Николас. – Питер Вивьен был со мной, и я оставил его с твоим отцом, чтобы тот все устроил. Покойного привезут сюда. Я же поспешил к тебе, чтобы рассказать обо всем случившемся и убедить тебя в необходимости выйти за меня замуж. Я хочу сказать, что у тебя только один выход из порочного круга, – а это порочный круг, – выйти за меня замуж. Когда приедет Вулкан и потребует тебя, ты уже будешь связана брачными узами.

Серина прошлась по комнате. Тишину нарушал лишь шелест ее платья. В глубине комнаты на стене висел портрет отца, написанный пятнадцать лет назад. Сэр Гайлс, молодой, веселый и беззаботный, был изображен верхом на здоровой кобыле и с треуголкой в руке. Серина долго смотрела на этот портрет. Наконец она спокойно сказала:

– Я не знаю случая, чтобы он поступал нечестно. Отец был безнадежным игроком и мог ставить на что угодно. Помню, как в детстве я однажды сказала ему, что собирается дождь. Но в тот день мне совсем не хотелось, чтобы пошел дождь, так как няня обещала пикник. Я так мечтала об этом, что не верила в чудо. Он рассмеялся. «Спорим, дождя не будет». «Будет, – возразила я жалобно, – знаю, будет». «Ну, – улыбнулся он, – если дождь пойдет, я подарю тебе пони. Ты давно об этом просишь». Я вскрикнула от радости, но отец жестом остановил меня: «Рано радуешься, подожди. А что ты сама можешь поставить?» Я подумала о том немногом, что имела. Он заметил у меня на руках куклу. Ее звали Луиза. Я обожала эту куклу и никуда без нее не ходила, не расставалась с ней даже ночью. «Твоя кукла против моего пони», – предложил он. Я согласилась, но знала, что ни радости пикника, ни пони не заменят потерю Луизы, и у меня ком подкатил к горлу. Конечно, я проиграла, и в тот же день отнесла Луизу отцу. «Тебе действительно нужна Луиза, папа?» – спросила я. Он видел мольбу в моих глазах, но покачал головой: «Долг чести всегда нужно отдавать», – твердо сказал он и взял у меня куклу. Он запер ее в шкафу в своем кабинете. После этого я украдкой пробиралась в комнату и разговаривала с ней через запертую дверь.

– Ты получила ее обратно? – спросил Николас.

– Гордость не позволяла мне просить об этом, – ответила Серина, – и, кажется, четыре или пять лет назад отец в поисках каких-то бумаг обнаружил Луизу. «Интересно, что она тут делает?» – спросил он, а я вспомнила ночи, когда, пробравшись в пустой кабинет, спрашивала Луизу, хорошо ли она себя чувствует.