Опороченная Лукреция   ::   Холт Виктория

 – А что это значит? «Мы будем верны друг другу, покуда не кончится наша любовь». Вот предел того, что можно ожидать от любовника.

– У нас все было по-другому.

– Так всегда говорят. Если бы твой Педро был жив, ты бы уже забыла его. Но его убили… сделали из него мученика. Вот почему ты до сих пор помнишь его.

– Я бы все равно помнила его всю жизнь. Что бы ни случилось.

– Лукреция, просто он был твоим первым любовником! Ведь тот мужчина, за которого тебя выдали замуж… Джованни Сфорца. – Санча фыркнула. – Ты никогда не любила его!

– Это правда, – вздохнула Лукреция. – Его я никогда не любила… а теперь, кажется, ненавижу.

– Еще бы, не ненавидеть своего заклятого врага! Его ославили на всю Италию, объявили импотентом! Этого он никогда не простит тебе, Лукреция. Никогда – можешь быть уверена. Вот уж врагам-то не нужны никакие клятвы!

– Я солгала, – сказала Лукреция. – Тот документ я подписала, потому что от меня этого требовали, а я была слаба и не могла сопротивляться. Господь накажет меня за то, что я сделала.

Санча нетерпеливо покачала головой.

– У тебя не было выбора. Разве Его Святейшество и Чезаре не решили, что ты подпишешь нужные им бумаги?

– Мне следовало проявить характер. На брак был свершен… и не раз.

– Тсс! Об этом лучше не говорить вслух. Как бы то ни было, ты развелась – избавилась от этого Сфорца. Ты должна радоваться своему освобождению. И перестать убиваться. Педро мертв; его уже ничто не вернет – все, что с ним связано, осталось в прошлом. Учись забывать, Лукреция. Да, он был твоей первой любовью, и ты до сих пор помнишь о нем. Но когда ты узнаешь еще с десяток-другой любовников, уверяю тебя, ты с трудом будешь вспоминать, как он выглядел.

– Санча! С твоим богатым жизненным опытом ты забываешь о многом – например, о том, что у нас родился ребенок.

– За ребенка не следует переживать. Он в надежных руках.

– Ты не понимаешь, да? Где-то живет бедное, несчастное дитя… мое дитя. Какая-то чужая женщина вскармливает его и укачивает, когда оно плачет. Это мой ребенок… мой сын – а ты просишь, чтобы я забыла его!

– Лукреция, тебе нельзя было иметь ребенка. – Санча вдруг рассмеялась. – Прости, ничего не смогла поделать с собой. Я представила, как ты стоишь перед всеми этими важными особами и уверяешь их, что ваш брак не свершен, а в результате у вас рождается ребенок – и рождается ровно через три месяца после того, как ты торжественно поклялась в своей целомудренности… Я подумала, что даже Непорочная Дева не смогла бы разрешиться от бремени в такой короткий срок.

– Пожалуйста, не надо, Санча. Я не вынесу этих разговоров.

– Дорогая сестра, просто ты еще молода и слишком глубоко переживаешь житейские неурядицы. Говорю тебе, когда приедет мой брат, все будет по-другому. Ох, ну почему он еще не в Риме? А знаешь что, Лукреция? Я больше не буду утомлять тебя рассказами о его бесчисленных добродетелях и о том, как мы дружили в детстве. Скажу-ка я тебе кое-что другое. Это касается меня. Я собираюсь развестись с Гоффредо.

– Это невозможно. Санча улыбнулась.

– И все-таки я разведусь с ним. Вот о чем я хотела тебе сказать – потому-то и прогнала служанок. Пока что им не следует знать об этом.

– Бедный Гоффредо. Он боготворит тебя.

– О его будущем позаботятся, а сам он с радостью передаст меня в руки моего нового супруга.

– Каким образом?

– Моим супругом станет человек, перед которым он преклоняется, – Чезаре.

– Это невозможно, – повторила Лукреция.

– А если этого пожелают Его Святейшество и Чезаре?

– Чезаре уже давно собирается оставить церковь – только Папа удерживает его от такого шага.

Санча придвинулась к Лукреции и прошептала:

– Ты не знаешь, кто сейчас принимает решения? Лукреция промолчала.