Особые отношения   ::   Сисман Робин

Внезапно показали его самого — в джинсах и кожаной безрукавке, улыбающегося, как будто ему присудили «Оскара». Анни прижала к губам кончики пальцев, не сводя глаз с его лица. Джордан пожимал протянутые ему руки. Когда Джордан отошел, Анни увидела его жену. Пересев ближе, Анни пристально вгляделась в ее лицо, стараясь определить, какой характер у этой подтянутой, улыбающейся женщины, которая выглядела более маленькой и хрупкой, чем она ожидала.

Зазвонил телефон, Анни неторопливо схватила трубку аппарата, стоявшего у софы. Но нет, это в ее кабинете, с другим номером, по которому ей звонят с работы. Не иначе Себастьян. Она подняла трубку и услышала шум, похожий на шум вечеринки, разговоры и отдельные восклицания.

— Себастьян? — спросила она, поскольку в трубке молчали.

Шум стих, как если бы кто-нибудь закрыл дверь.

— Ты одна? — спросил голос.

— Джордан! — воскликнула Анни, недоверчиво хохотнув. — Я только что видела тебя по телевизору. Ты сходил с самолета. Я видела твой дом, и городок, и реку. — Она поняла, что говорит не о том… — Какая-нибудь неприятность?

— Никаких неприятностей. Я звоню тебе только для того, чтобы тебя поблагодарить.

— За что?

— За то, что ты сообщила мне про Тома, — произнес он, понизив голос. — Для меня это было своего рода поворотной точкой. На прошлой неделе я уже начал терять веру в себя. Стал чувствовать себя заводной куклой, у которой ничего нет внутри. За какие такие достоинства людям голосовать за меня? Я даже начал писать речь на случай своего поражения. Ты изменила все. Ты не можешь себе и представить, что это такое — увидеть тебя снова, вспомнить прошлое и узнать, что у меня есть сын.

— Мы не знаем это наверняка, — мягко поправила его Анни. — И никогда не узнаем. Она услышала вздох Джордана.

— Может, с биологической точки зрения, это и так, но я говорю с точки зрения духовной. Это придает смысл всему, что я делал в Оксфорде. Это компенсирует мне то, что у меня нет детей от Джинни. Когда я увидел фотографию Тома, я внезапно почувствовал, что у меня есть персональная ответственность перед следующим поколением. И я не должен допустить, чтобы победил другой. Думаю, тот факт, что я знаю о Томе, сделает меня лучшим президентом.

— Ты будешь прекрасным президентом, — сказала Анни. На ее глаза навернулись горячие слезы.

— Это значит, что то, что мы чувствовали все эти годы по отношению друг к другу, существовало в действительности. То, что я сказал тогда, в номере отеля в Чикаго, было неправдой. Это был не только секс, верно?

— Верно, — прошептала она.

— По крайней мере, не голый, — поддразнил он, пытаясь ее рассмешить. — Кстати, а кто такой Себастьян?

— Один из моих любовников конечно же, — беспечно сказала Анни. И вдруг ее поразила мысль, что она никогда не увидит Джордана снова. Должно быть, они сейчас разговаривают в последний раз. Она изо всех сил старалась не разреветься.

— Анни, я хотел бы… — Но она так и не узнала, что он хотел. В трубке раздался шум ликования, и женский голос на том конце провода крикнул: «Иди сюда!»

— Мне нужно идти, — поспешно произнес Джордан. — Извини. Спасибо за все. Я никогда не забуду…

— Желаю удачи! — выкрикнула Анни. В трубке послышались короткие гудки. Услышал ли он ее последние слова?

Некоторое время она неподвижно стояла у окна, глядя в сад. Затем достала из ящика стола носовой платок, высморкалась, выключила телевизор и отправилась в гостиную. Она уже знала все, что хотела. Джордан победил. Том ему в этом не помешал. Похоже, что наоборот — даже помог. И она рада, что не стала женой, которой приходится прятаться в тень. Она была собой, Анни Гамильтон. И ее ждала новая карьера, а наверху Эдвард, такой родной и теплый.

Огонь в камине продолжал ярко гореть.