Полиция, полиция, картофельно пюре !   ::   Вале Пер

Потом он изложил всю историю, и Могенсен недовольно сказал: - Черт побери, ты думаешь, я волшебник? - Вот именно, - ответил Монссон. - Позвони, если что найдешь. - Пошел ты к лешему, - сказал Могенсен неожиданно на чистом шведском и бросил трубку. Монссон потянулся и зевнул. Позвонил Баклюнд. Сказал, что место преступления оцеплено. Было восемь утра. - До чего же он настырный, - сказал Монссон. - Что дальше будем делать? - спросил Скакке. - Ничего. Ждать. Без двадцати девять позвонили по личному телефону Монссона. Он взял трубку, с минуту или около того слушал, прекратил разговор, не сказав ни "спасибо", ни "до свидания", и крикнул Скакке: - Звони в Стокгольм. Прямо сейчас. - А что сказать? Монссон взглянул на часы. - Звонил Могенсен. Он говорит, что швед, назвавший себя Бенгтом Стенссоном, этой ночью купил билет Копенгаген-Стокгольм и торчал на аэродроме несколько часов. Наконец он сел в самолет САС, который вылетел в семь двадцать пять. Самолет должен приземлиться в Стокгольме максимум десять минут назад. У этого парня все приметы, кажется, совпадают. Надо, чтобы автобус, который повезет пассажиров в город, остановили у аэровокзала и этого человека взяли. Скакке набросился на телефон. - Все, - через минуту сказал он, еле переводя дух. - Стокгольм этим займется. - С кем ты говорил? - С Гунвальдом Ларссоном. Через полчаса зазвонил телефон Скакке. Он рванул трубку, выслушал то, что ему сказали, и остался сидеть с трубкой в руках. - Лопнуло, - сказал он. - Вот как? - лаконично заметил Монссон. - А ведь у них там было двадцать минут в запасе.

III

Эти же слова прозвучали в Стокгольме, в отделении полиции на Кунгсхольмсгатан. - Лопнуло! - Красная, потная физиономия Эйнара Рённа показалась в дверях кабинета Гунвальда Ларссона. - Что лопнуло? - отсутствующим тоном спросил Ларссон. Он думал совсем о другом: о трех необычно дерзких ограблениях в метро прошлой ночью. И двух изнасилованиях. И шестнадцати драках. Что вы хотите - это Стокгольм. Хоть ни одного убийства за ночь, и то слава богу. Сколько совершено краж и взломов - он не знал. И сколько наркоманов, контрабандистов, хулиганов и пьяниц взяла полиция - не знал тоже. Или сколько в чем-то виновных (кто больше, кто меньше) людей избито полицейскими в машинах и участках. Вероятно, бесчисленнее множество. Его это не касалось, он занимался своим делом. Гунвальд Ларссон был первым помощником комиссара по уголовным делам. - С этим автобусом с аэровокзала. - Ну и что с ним? Что у него лопнуло? - Патруль, который должен был проверить пассажиров, опоздал - когда он прибыл на место, пассажиры уже разошлись, а автобус ушел. Ларссон сумел наконец отключиться от своих размышлений и пристально посмотрел на Рённа: - Что? Да ведь этого не может быть! - К сожалению, может, - сказал Рённ. - Они туда просто не успели. Гунвальд Ларссон принял просьбу Скакке по чистой случайности и считал проверку автобуса простейшим из повседневных дел. Сердито нахмурившись, он сказал: - Но ведь я, черт возьми, тут же позвонил в Сольну, и дежурный сказал, что у них есть радиопатруль на Каролинской дороге. Оттуда до аэровокзала максимум три минуты езды. А у них было не меньше двадцати в запасе. Что случилось? - По дороге к ним кто-то пристал, и им пришлось разбираться. А когда они после этого приехали на место, автобус уже ушел. - Значит, им пришлось разбираться? Рённ надел очки и заглянул в записку, которую держал в руках. - Да, именно так. А автобус назывался "Беата". - "Беата"? Какой же это кретин стал давать имена автобусам? - Ну не я же, - спокойно ответил Рённ. - А этих болванов из патруля как-нибудь звали? - Вероятно. Но я не знаю. - Выясни. Коли уж у автобусов есть имена, то должны же они, черт возьми, быть и у полицейских.