Переполох в Слоунз-Коув   ::   Маккензи Мирна

Высокий, широкоплечий, с пронзительными зелеными глазами, он производил внушительное впечатление. – Пожалуй, неплохо было бы отпустить ее. Уверен, ты найдешь более подходящее место, чтобы сделать женщине предложение руки и сердца. Возможно, ты не заметил, но здесь уже собралось немало зрителей, – сказал Тайлер, кивая на людей, выглядывающих из-за книжных полок.

Словно поняв наконец, что ничего не добьется, парень поднялся с колен, выругался и отпустил руку женщины.

– Лайла мастерица играть в кошки-мышки, – сказал он.

– Тогда, наверное, тебе стоит поискать другую мышку, – посоветовал Тайлер, – и предпочтительно такую, которая будет рада поиграть.

Когда отвергнутый и негодующий поклонник покинул магазин, Тайлер пронзительным взглядом окинул любопытных, и они тут же испарились. Встретившись глазами с женщиной, которую он только что освободил от назойливого поклонника, Тайлер улыбнулся.

– Вы в порядке?

Она кивнула и, поведя изящным плечиком, извиняюще улыбнулась.

– Джон не обидел бы меня по-настоящему. Скорее всего, к завтрашнему дню он почувствует вину и придет извиняться. Просто в последнее время, после того как от него ушла жена, он сам не свой. А мои братья... а, не важно, – прервала она себя, слегка тряхнув головой, отчего длинные волосы коснулись белой кожи в вырезе блузки. – Я Лайла Остин, владелица этого магазина, – представилась она, – Вы сказали, что ищете книгу, мистер Уэстлейк? Какую именно?

Тайлер не стал спрашивать, откуда она знает его имя. Его покойная мать жила здесь много лет. И сам он подростком проводил здесь каждое лето. Имя Уэстлейков было хорошо известно. Оно символизировало деньги и дурную славу. Имя Лайлы Остин наконец всплыло в его памяти. Лайла Остин – тихая, умная и болезненно застенчивая девочка. Ее застенчивость интриговала его. Ему нравилось, как она краснела, когда он говорил ей «привет». Он вспомнил, что она любила полевые цветы, и однажды он увидел ее собирающей их на краю земли, принадлежавшей его матери. Она выглядела та-кой виноватой, такой растерянной и смущенной, словно была готова посадить сорванные цветы обратно.

«Все нормально», – сказал ей тогда Тайлер, но она только еще большего краснела, сама став похожей на дикую розу.

Сейчас, когда прошло много лет, голос ее остался таким же тихим и мелодичным, хотя теперь она держалась более уверенно. Но увидев, как она судорожно сжимала пояс на талии, он подумал, что это самообладание было маской, что ей трудно было преодолеть природную застенчивость. Интересно, мелькнула у него мысль, по-прежнему ли она любит полевые цветы? Но очевидно, его молчание и пристальный взгляд заставляли ее нервничать.

– Мистер Уэстлейк? Какая книга? – спросила она.

Он покачал головой, вскинув руки ладонями вверх.

– Я просто хотел отвлечь парня разговором, – признался он.

– Я... да, это была удачная мысль, – сказала она. – Спасибо, мистер Уэстлейк. Если вы уверены, что вам не нужна моя помощь... – проговорила она, и нежный румянец опять покрыл ее щеки.

Тайлер улыбнулся, надеясь, что она расслабится. Без сомнения, она слышала, что он «пожирает» местных девственниц на завтрак, и правда в том, что – о да! – он был бы счастлив попробовать на вкус эти сочные, невинные губы. Но если он попытается поцеловать Лайлу Остин, то будет не лучше, чем тот болван, который только что покинул магазин. Даже хуже, потому что он совершенно посторонний человек, а не друг, как ее Джон. Кроме того, он, как правило, не имел дела с жительницами Слоунз-Коув. Как бы безответственно ни вел он себя в отношении женщин, крупица совести у него все же была.