Пир окончен   ::   Робинс Дениз

Это было самое большое поощрение. Конечно же, Стефан был влюблен в нее. Это знали все, и Верона тоже. И поэтому-то все было так трудно и печально, ибо она собиралась выйти замуж за другого. Стефан и ее искусство, ее старые друзья, ее старая жизнь должны отныне отойти на второй план. Верона выбрала для себя новую, совершенно иную жизнь.

И теперь ей предстоял прощальный визит к Стефану.

Девушка вышла из своего дома на Хэмпстед в хорошем настроении и с уверенностью в своей твердости. Она знала, что встретит сопротивление Стефана. Она уже видела это со стороны своих друзей, которые откровенно сказали ей, что она делает ужасную ошибку и избрала не того человека. Но Верона приготовилась стоять на своем и защищать свое решение. И когда она ехала в автобусе к Бромптон Роуд, обдумала все, что скажет Стефану, сформулировала аргументы, которыми убедит его в своей правоте.

Но, когда она нажала кнопку звонка у столь знакомой ей двери, непоколебимость и уверенность несколько покинули ее. Все будет не так просто. Верона поняли это, когда вчера вечером сообщила Стефану о своей помолвке с Форбсом Джеффертоном.

Стефан был потрясен.

Ей пришлось позвонить дважды, прежде чем Стефан подошел к двери. Затем он широко распахнул ее, едва взглянул на нее, повернулся и довольно грубо пошел обратно в мастерскую, держа в одной руке палитру, а в другой кисть.

– Я как раз кое-что нащупал. Ты извинишь меня, я на минутку? – проговорил он.

– Разумеется, – ответила Верона.

Но когда девушка закрывала за собой дверь, настроение ее еще больше испортилось. Она вошла в комнату, в которой Стефан и работал, и спал, и ел.

Верона никогда не видела его таким неряшливым. И все же ее сердце дрогнуло, когда она глянула на его высокую фигуру, слишком тощую и чуточку ссутуленную. На нем были очки в роговой оправе, через которые он смотрел на свою картину. Его темные, жесткие волосы у концов загибались вверх. Вот, думала Верона, здесь стоит Стефан, художник… милый, взвинченный, высоко интеллигентный человек, до безумия любящий все красивое, пристрастный ко всему художественному и недолюбливающий условности, мелочность, а в особенности дисциплину.

Как ей будет его недоставать. Раз или два за последнее лето его ласки и поцелуи возбудили в Вероне ответное желание, испугавшее ее своей силой. Но она ни разу не потеряла контроль над собой. Она не разделяла взгляды Стефана на брак, легкое отношение к тому, что в викторианскую эпоху называлось «грехом». Она была воспитана в традиционной семье, и хотя сама была художницей, уважала строгие границы морали!

Стефан по-прежнему не обращал на нее внимания.

Верона робко подошла к нему и заглянула через плечо.

Это был портрет Пэтси, дочки привратника, живущего на первом этаже. Девятилетняя девочка с удивительно светло-голубыми глазами и дикими джунглями кудряшек, словно вырезанными из черного дерева. У нее было обаяние эльфа – грязного и озорного. Стефан схватил всю ее проказливость и красоту, взявшихся бог весть откуда. Отец девочки был пьяницей, а ирландка мать – неряхой. Но портрет был просто потрясающ. Верона забыла вдруг все свои печали. Все, что в ней было от художницы, вдруг заговорило острым предчувствием.

– О, Стефан, просто восхитительно. Это будет лучшая вещь на твоей выставке.

Стефан не обернулся к ней, чтобы ответить, но девушка видела, как он слегка приподнял плечо, макнул кисть в бутыль с пиненом, вытер ее о тряпочку и, сделав шаг назад, наскочил на Верону.

Стефан извинился, все еще не глядя на нее и не отрываясь от портрета.

Сердце Вероны вдруг сильно застучало, бледные щеки порозовели и она возмущенно заговорила:

– Нельзя ли зажечь огонь, здесь ледяной холод. Я замерзла.