Под покровом ночи   ::   Ховард Линда

Не оборачиваясь, она пошла туда, где была привязана ее лошадь, и без обычного изящества и ловкости вскочила в седло.

Мысль о том, что он использовал ее как шлюху, снова вызвала тошноту, и ей захотелось избить этого самоуверенного негодяя.

«Нет, — думала она под стук копыт, — я не вернусь. Лучше умру, но не вернусь к тебе, Харпер Нили».



Часть первая.Конец и начало

Глава 1



— Что нам с ней делать?

— Даже не представляю. Во всяком случае, взять к себе мы ее не можем.

Голоса звучали приглушенно, но общий смысл разговора Роанна могла разобрать. Она знала: это о ней говорят. Обняв колени, девочка сидела в кресле, и ее глаза бездумно смотрели в окно на подстриженную лужайку Давенкорта, поместья бабушки. Площадки перед домами соседей были засыпаны гравием, а у бабушки была ухоженная лужайка, и трава на ней была густой и сочной. Роанна любила бегать по ней босиком, погружая ноги в густой прохладный Ковер.

Но сейчас ей совсем не хотелось бегать по траве. Оцепенев, она сидела возле большого полукруглого окна и, зажмурив глаза, старалась уверить себя, что ничего не произошло, что мама и папа не умерли, и она их скоро увидит.

— Джесси — совсем другое дело, — продолжал первый голос, — она уже девушка, а не ребенок, как Роанна. Мы уже не так молоды и не сможем присматривать за ней.

Значит, они могут оставить кузину Джесси, но не хотят брать ее. Нахмурившись, Роанна помотала готовой, чтобы сдержать слезы. Дядя и тетя обсуждали будущее ее и Джесси, и каждый готов был оставить Джесси, но от нее отказывались — с ней было слишком много хлопот.

«Я буду очень послушной!» — хотела крикнуть она, но заставила себя молчать.

Что плохого она им сделала? Почему ее не хотят? Она старалась быть послушной, всегда обращалась к ним «мэм» и «сэр». Может быть, им не нравятся ее частые поездки верхом? Однажды она поехала в Сандерболт тайком, и об этом никто бы не узнал, но по дороге она упала с лошади и порвала свое новое платье. Как назло, все это произошло в пасхальное воскресенье. Мама должна была вернуться с ней домой» чтобы переодеть, и в церковь ей пришлось идти в старом платье. То есть не в старом, а в том, в котором она ходила в церковь по будням, а ее замечательное новое пасхальное платье осталось лежать дома, грязное и рваное. В церкви одна знакомая девочка спросила ее, почему она не в праздничном платье, а Джесси засмеялась и громко сказала, что ее платье побывало в куче лошадиного навоза. Вместо слова «навоз» Джесси сказала другое, грубое слово, и вся церковь это слышала. Тогда на лице бабушки появилось недовольное выражение, а тетя Глория скривилась так, будто глотнула уксуса. Роанне захотелось заплакать, но папа потрепал ее по плечу и, засмеявшись, сказал, что лошадиный навоз еще никому не приносил вреда. И вообще, чтобы маленькие девочки хорошо росли, им не мешает быть немного удобренными.

Папа. Тяжесть в груди росла и мешала дышать. Папа и мама уже никогда не вернутся, и тетя Джанет тоже. Роанне нравилась тетя Джанет, хотя она всегда была грустной и замкнутой. Она нравилась ей гораздо больше, чем тетя Глория.

Тетя Джанет была мамой Джесси, и Роанна спрашивала себя, испытывала ли Джесси то же, что и она, саднило ли у нее веки от слез так, как будто в глаза насыпали песок? Но откуда ей знать, что думает Джесси?

Погруженная в тягостные мысли, Роанна невидящим взглядом смотрела в окно, как вдруг на лужайке перед домом заметила своего кузена Уэбба и Джесси. Они медленно шли через лужайку, направляясь к громадному дубу, на одной из толстых нижних ветвей которого висели качели. С восхищением семилетней девочки Роанна смотрела на Джесси. Такая хорошенькая. Тоненькая и грациозная, как Золушка на балу.