Повелитель душ   ::   Райс Луанн

Тедди впервые задал его отцу, когда был в таком же возрасте, как сейчас его сестра. Тогда его подзащитным был другой преступник, тоже совершивший тяжкие преступления.

– Ты ведь сама недавно говорила, Мэгги. Это его работа.

– Но пусть бы он защищал только невиновных!

Тедди засмеялся и бросил губку в раковину, оставив свои попытки ликвидировать пятна. Пусть Мэгги идет в школу в грязной футболке, раз она так этого хочет.

– Почему ты смеешься? – спросила Мэгги.

– Я представил себе, как ты скажешь об этом папе.

– Но ведь это правильно. Ты согласен? Защищать нужно только хороших людей, которые не совершали никаких преступлений.

Сердце Тедди снова болезненно сжалось. Ему опять вспомнились слова старушки, подошедшей к ним с отцом в «Пэрэдайс Айс Крим». После того случая, придя домой, он поискал в Интернете информацию об убитых девушках Грега Меррилла. Энн Мэри Хикс было семнадцать лет. В Интернете он нашел ее фотографию из школьного альбома. У нее были светлые, спадающие на глаза волосы, семь сережек в левом ухе и четыре – в правом. На фото она широко улыбалась – так, что видны были брекеты и небольшая щель между передними зубами.

– Так ты согласен со мной, Тедди? Я должна поговорить с папой об этом?

Тедди опять почувствовал боль в груди. Он вспомнил, как их мать часами сидела рядом с отцом, массировала ему плечи, в то время как он изучал материалы дел и составлял тексты своих выступлений на судебных процессах. Она всегда была опорой отцу, вне зависимости от того, какие чувства в ней вызывали те люди, которых он защищал.

– Ну, скажи же мне, Тедди!

Когда Тедди взглянул в голубые глаза сестры – такие невинные и встревоженные – ему захотелось плакать, но он засмеялся.

– Мэгги, если ты спросишь папу, почему он защищает преступников, он прочитает тебе на эту тему целую лекцию.

– Лекцию?

– Да. Он расскажет тебе о знаменательном событии, произошедшем больше двух веков назад в Филадельфии (о появлении Конституции США, разумеется), о шестой поправке к Конституции и праве каждого подсудимого на защиту. А потом – об Оливере Венделле Холмсе и о том, что закон – это волшебное зеркало, в котором отражаются наши собственные жизни… Стоит только завести об этом разговор – и папа так увлечется, что не остановится до обеда.

– Хорошо бы, – прошептала Мэгги, пряча свое лицо в длинной, спутанной шерсти Брейнера. – Я была бы только рада, если бы он читал мне лекцию до обеда и никуда сегодня не уезжал…

Тедди перестал смеяться. Он понял, что Мэгги, так же как и он сам, очень беспокоится за отца и не хочет расставаться с ним ни на минуту. После смерти матери Тедди очень боялся за отца и хотел всегда быть с ним рядом. Мэгги, очевидно, чувствовала то же самое.

Они оба стали внимательно прислушиваться к доносившимся из холла голосам. Отец изо всех сил старался держаться доброжелательно, однако полицейские разговаривали с ним холодно и довольно недружелюбно. У них были все основания недолюбливать Джона, потому что на судебных процессах он никогда не церемонился с их коллегами, выступавшими в качестве свидетелей, и задавал им самые каверзные вопросы.

Мэгги подняла голову, и Тедди увидел, что глаза ее полны слез.

– Не переживай, Мэгги. Все будет хорошо, – сказал он, прижав сестру к себе.

Ее худенькое тельце вздрагивало. Прическа выглядела ужасно, как будто волосы были подстрижены маникюрными ножницами. Голова была грязная, давно не мытая. Девочка, оставшись без материнской заботы, стала запущенной и неухоженной, как и Брейнер, которому давно уже никто не расчесывал щеткой шерсть, распутывая ее и вычесывая застрявшие в ней сухие листья и водоросли, как это раньше каждый день делала их мать.