Похищенный   ::   Стил Даниэла

Она рассказывала ему о себе, о своей жизни, о своих мечтах, а мечтала она стать художницей, выйти замуж за любимого человека и родить ему девять или десять детей. Такая мечта его не увлекла, но сама Мариэлла уже успела свести его с ума. Под внешней хрупкостью этой девушки ощущалась сильная, волевая, исполненная жизни натура. Ее можно было сравнить с мраморной статуей прекрасной работы, на которую набросили кружевное покрывало. Чарльзу казалось даже, что ее кожа светится, как те изумительные статуи, которые он видел во Флоренции. Глаза светились, как два голубых сапфира, когда она слушала о его писательских планах. Он надеялся, что рано или поздно ему удастся опубликовать сборник рассказов. Он верил, что она разделяет его веру, его интересы и стремления.

Родители увезли ее в Довилль, и он поехал за ней туда, потом в Рим, в Помпею, на Капри, в Лондон… Потом снова в Париж. Куда бы она ни поехала, везде у него находились друзья, поэтому его появление каждый раз выглядело естественным. Чарльзу нравилось ходить с ней на долгие прогулки, провожать ее на балы, он даже соглашался скучать целыми вечерами в обществе ее родителей. Она стала для него источником упоительного блаженства, и он знал, что она нужна ему всегда и везде. Уже в августе… в Риме… та же неудержимая страсть поселилась и в ее глазах.

Чарльз не внушал доверия ее родителям, но они прекрасно знали, из какой он семьи, видели его прекрасные манеры, отмечали, что он умен, и никогда не забывали, что он являлся единственным наследником своего отца, обладателя громадного состояния? Деньги не значили для Мариэллы ничего, родители ее были вполне обеспечены, и о финансовых проблемах она никогда не думала. Она думала только о Чарльзе, о его сильных руках, плечах, о том, какие у него сумасшедшие, притягательные глаза, когда они целуются, какое у него точеное лицо, как на древнегреческих монетах, какие у него ласковые руки и каким нежным он умеет быть.

Чарльз не собирался возвращаться в Штаты. Взаимопонимания с отцом у него не было с тех пор, как в пятнадцать лет он бежал на войну, и Нью-Йорк мог ему разве что присниться в кошмарном сне. Он считал, что Нью-Йорк тесен для него, там нудно, там нет свободы. От Чарльза много ждали, но ему самому хотелось совсем иного. Определенное положение в обществе, обязанность постоянно представлять семью, а не себя самого, необходимость разбираться в капиталовложениях, вопросах управления предприятиями, биржевых играх, вникать в то, что покупает и продает отцовская фирма, и помнить, что в один прекрасный день ему суждено унаследовать эту фирму. Все это Чарльз объяснял Мариэлле, ласково гладя ее шелковистые волосы, спадающие на плечи. Мариэлла была высокая девушка, но рядом с ним становилась Дюймовочкой, чувствовала себя маленькой, хрупкой и в то же время удивительно защищенной.

К моменту их знакомства Чарльз прожил в Париже пять лет и окончательно понял, что влюблен в этот город. Здесь его жизнь, его друзья, литература, его душа, вдохновение. Но Мариэлле в сентябре предстояло плыть домой на пароходе «Париж». Она вернется к размеренной жизни в элегантном доме на 66-й улице, к мужчинам, с которыми она встречалась до поездки в Европу, к подругам и прежним знакомым. А дом Делони, респектабельный и одновременно скучный, расположен всего в десяти кварталах севернее. Он не мог идти ни в какое сравнение с чердаком дома на рю дю Бак, который Чарльз снимал у домовладельца-аристократа. Этот человек в последние годы обеднел настолько, что был вынужден открыть «частный отель» в собственном доме. Однажды Мариэлла пришла к Чарльзу на рю дю Бак, и они провели там несколько часов, позабыв обо всем на свете. И в ту минуту, когда она уже готова была отдаться ему, Чарльз опомнился, вскочил на ноги и быстро вышел из комнаты.