Попытка не пытка   ::   Серова Марина

Поэтому я сняла свои туфли на высоком каблуке, давая приятную возможность отдохнуть ногам, и послушно пошла на кухню за сестренкой, которая по возрасту была моей ровесницей.

— В комнату не зову: там у нас настоящий базар-вокзал, — попутно знакомила меня с обстановкой в доме Ксюша. — Я только что из рейса, еще ничего толком не разобрала. Сейчас летом должны хорошо дешевые купальники и футболки пойти — вон, видишь, целая вязанка! На кухне тоже бардак страшный. Давай на балконе устроимся, а? Там и попрохладнее.

— Да мне все равно, — сказала я. — На свежем воздухе даже лучше.

Пока я осматривала открывшийся с балкона железнодорожный пейзаж с уходящим вдаль переплетением рельсов, каких-то столбов с фонарями и снующими локомотивами, Ксюша расставила на табуретке стаканы для пива, нарезала копченого балыка, колбасы. Даже поглядев на этот импровизированный столик, можно было понять, что мнение моей впечатлительной тетушки о вопиющей бедности родственников, как всегда, было крайне преувеличенным.

— Девчонки с астраханского подбросили, — кивнула Ксюша на рыбу. — Ты говори, если тебе чего будет надо. На поездах все можно достать. Тут и держусь, потому как…

Дальше я слов не расслышала — речь Ксюши перекрыл мощный гудок локомотива.

— Вас тут шум с железной дороги не достает? — спросила я, переждав, пока сигнал прекратится.

— Да нет, я вообще не замечаю, — засмеялась хозяйка, разливая по стаканам «Балтику». — Давай за встречу, сестренка. Как говорится — сколько лет, сколько зим! Я забыла, Танюша, ты у нас кто будешь теперь? Юристка?

— Точно, юристка, — ответила я, с удовольствием отпивая прохладного пива.

— Ну хоть не этим самым работаешь? Не следователем?

— Да нет, — сказала я, но внутренне слегка напряглась: попадание было близко к цели, а я предпочитала не трепаться без особой необходимости о своей работе. — По имущественному праву.

— Да? — переспросила Ксюша и при этом опасливо покосилась на комнату, заваленную тюками.

По всей видимости, у нее имелись свои представления об имущественных правах, которые несколько расходились с законными, но, увидев, что я не проявляю к ее барахольному бизнесу ни малейшего интереса, она тут же переключилась на другое.

— Слава богу, — проговорила она с внезапным раздражением. — А то меня вчера этот следователь прямо запарил! Сто раз про одно и то же спрашивал, как дятел. Я ему отвечаю, а он снова свое. Я говорю, а он как будто нарочно глухим притворяется, твою мать! Мне потом сказали, что они специально так делают, чтобы подловить на несостыковочке, но честный человек тут при чем! Я действительно ничего не знаю. И сразу им так и сказала: ничего не видела, оставьте меня в покое. Да разве они могут! Изверги!

— Что случилось-то? — не поняла я ничего толком из сбивчивой обвинительной речи Ксюши.

— Мужик из моего вагона пропал, вот что! — ловко откупорила еще одну бутылку Ксюша. Она пила пиво стакан за стаканом, без лишних проволочек. — Куда делся? Шут его знает! Вроде бы вечером, как все, чаю выпил, спать лег, а утром — нет нигде. Я и внимания поначалу не обратила. Мало ли кто где ходит? Одни из ресторана всю дорогу не вылезают, другие в соседних вагонах знакомых находят — мне-то что за дело? Спохватились только на вокзале, когда мужика встречать пришли, а того и след пропал.

— А вещи?

— Тут вообще ничего не поймешь! У него чемодан был с собой большой и сумка, и он с ними как будто испарился. Но главное, мужик этот оказался из крутых, из начальников! В общем, такой переполох начался, просто караул. Вчера, вместо того чтобы после рейса нормально отоспаться, пришлось весь день по каким-то отделам мыкаться — показания с меня списывали. Сплошная нервотрепка.

— Да, нервная у тебя работа, — согласилась я. — Да еще поезд, наверное, самый стремный.