Прелестная наставница   ::   Энок Сюзанна

А вы и пальцем не пошевелили, чтобы мне помочь!

— Но ведь ты выкарабкалась и на что-то жила все эти годы — почему же сейчас ты являешься сюда с упреками? Не поздновато ли для сведения счетов?

Александра молча смотрела на него — рассерженного, с багровым от прилива крови лицом. Этот человек не мог взять в толк, чего от него хотят, он даже не понимал, что поступил низко. В этом состояло главное различие между ним и Люсьеном: тот каждый раз отлично сознавал свою вину и готов был держать ответ за свои проступки.

Глядя на герцога, она теперь видела также собственную ошибку. Нельзя, недопустимо распространять свою неприязнь к одному человеку на весь мир, нелепо видеть негодяя в каждом мужчине только потому, что один причинил ей боль. Дядя совершил все это не из ненависти к ней, а просто от собственной ограниченности. Для него она никогда, в сущности, и не существовала как человек, как личность — только как камень на шее. Изменить точку зрения было ему попросту не дано.

— Я всего лишь хотела удостовериться… — медленно начала Александра.

— Что по-прежнему не можешь запустить руку в мой кошелек?

— Что не получу от вас извинений. Вы не считаете себя виноватым, хотя моя мать была вам родной сестрой.

— Она пошла мне наперекор и вышла замуж за человека много ниже себя по положению. Я ничего ей не должен, в том числе извинений.

Александра ощутила, как гаснет, умирает в ней давний, взлелеянный годами гнев. Для нее вдруг стало безразлично, что скажет или сделает этот человек. Ей больше не было дела до кровных родственников — она нашла семью, с которой хотела остаться.

— Что ж, можете не извиняться, я все равно прощаю вас, дядя. Вы не виноваты в том, что появились на свет без сердца. Мы ведь не сердимся на уродцев, мы их жалеем.

— Замолчи! Вон отсюда!

Александра вышла из кабинета и плотно закрыла за собой дверь.

— Явилась клянчить деньги?

Девушка оглянулась. По лестнице с ехидной миной на одутловатом лице спускался Вирджил Реттинг.

— А, кузен! — сказала она равнодушно и продолжала путь.

— Уходишь несолоно хлебавши? И поделом! Учти, здесь тебе ничего не выпросить, потаскушка!

Александра остановилась, гордо подняла голову и повернулась.

— Я знаю, Вирджил, что у тебя в голове нет и унции мозгов, но ты так мне безмерно надоел, что я все тебе объясню — вдруг поймешь.

— Однако!

— Ты мне отвратителен, Вирджил. Мне приходилось иметь дело с разными людьми, но другого такого идиота не сыскать. К тому же ты полное ничтожество. Будь ты бедняком, люди бы сторонились тебя как зачумленного. Будь ты крысой, тебя побоялись бы скормить удаву из страха отравить его. А теперь прощай.

— Мерзкая девчонка!

Не сказав больше ни слова, Александра покинула дом дяди. Кеб, как было условлено, ждал ее у обочины. Она назвала адрес. Кое в чем они с дядей были похожи, однако, без сомнения, не во всем — он отказался признать свои ошибки, но она не собиралась идти по его стопам.

— Милорд, вы просто обязаны переписать завещание! Я подготовил другой вариант.

Мистер Маллинс нервно взмахнул стопкой исписанных листов. Один выскользнул и упорхнул в заросли винограда, словно птица, которой удалось вырваться из клетки.

— Нет. — Люсьен взял следующий гвоздь и снова застучал молотком, прилаживая новую раму на подвальное окошко. — Если вы не перестанете досаждать мне этим, я рассержусь.

— Но это нелепо! — Нотариус полез в кусты за потерянным листом.

— Я уже начинаю сердиться.

— Как вам будет угодно, милорд. Могу я по крайней мере узнать, почему вы занялись ручным трудом?

— Просто решил немного размяться.

Нотариус бросил на него недоверчивый взгляд, но возражать не стал, за что Люсьен был ему весьма благодарен. На самом деле он постоянно нуждался в каком-нибудь занятии, как можно более нудном и рутинном, чтобы хоть немного отвлечься.