Превыше всего   ::   Рэнни Карен

Я только хочу, чтобы ты мне сказал, права ли я? Надеюсь, ты понимаешь разницу?

— Ты хочешь одобрения, старушка, — криво улыбнулся Дункан. — Меня всегда удивляла твоя самоуверенность. В данном случае я полагаю, что ты поступила неправильно. Прежде всего, ты совершенно не знаешь эту молодую женщину. Кто может поручиться, что она не обчистит Мертонвуд, исчезнув в один прекрасный день вместе со столовым серебром?

— Да пусть она берет это проклятое серебро, лишь бы Джули любила!

Графиня раздраженно посмотрела на старого друга, и на этот раз ее голубые глаза были действительно холодны. Дункана это не смутило. Он знал этот взгляд, способный осадить любого собеседника. И тем не менее он не поколебал его уверенности в своей правоте.

— Бумаг ее, дорогой друг, я, конечно, не видела, — вновь заговорила Мириам, — но я чувствую уверенность здесь и здесь. — Она притронулась изящным указательным пальцем к сердцу и виску. — И как бы там ни было, все уже решено окончательно.

Дункан подумал, что это не совсем так, но вслух ничего не сказал. Он сам займется этой последней находкой Мириам и если что-нибудь выяснит, то даст знать об этом графу. Дружба дружбой, но в жизни случаются вещи, в которых мужчины разбираются лучше, и женщина должна доверять им.

Мириам взглянула на него понимающе.

— Лучше убери это выражение мужского превосходства со своего лица, Дункан, или я запущу в тебя эту вазочку с повидлом.

Глаза графини решительно блеснули, и ее старинный друг, припомнив множество случаев, когда он имел несчастье стать объектом ее раздражения, глубоко вздохнул и опустил голову.



Глава 2

Пятый граф Монкриф не обратил ни малейшего внимания на то, что ступеньки лестницы были до блеска отмыты щелоком, а тропинка, ведущая к главному входу, тщательно вычищена граблями. Заводя Монти в стойло, он не заметил, что конюшня сияла чистотой и благоухала свежестью, будто весенний луг. Даже перемазанный дорожной грязью костюм и нижнее белье, пропитавшееся потом, словно он не менял его целую неделю, его не заботили. В данный момент у него было только два желания: поскорее ощутить в своей руке бокал с бренди и увидеть Джули. Все остальное, включая неудобства последних трех часов, было не важно.

Правда, графа беспокоили мысли о письме к матери. Как написать, чтобы успокоить ее и убедить, что он честно выполняет отцовский долг, заботится о воспитании и покое своей незаконнорожденной дочери и что она находится в хороших руках. Пожалуй, только это избавит его от вмешательства матери и даст ему возможность продолжать прежнюю жизнь, сохраняя мир и спокойствие в семействе. Однако послание может подождать. Сначала бренди.

Граф с удивлением поприветствовал ошеломленного дворецкого. Боже мой, Таунсенда надо было давно уже отправить на покой, подумал он, видя, как старый человек, взяв у него сюртук, сгорбился под его тяжестью. Движением плеч граф сбросил жилет и направился в гостиную прямо к буфету с заветным графином, наполненным бренди. Никто, кроме него и его взмокшей лошади, не знал, как тяжела была его поездка из Монкрифа.

Граф дернул тесемку колокольчика и стал с нетерпением ждать, когда послышатся шаркающие шаги дворецкого. Но, к его приятному удивлению, на пороге появилась румяная, миловидная девушка.

— Считай, что тебе удалось поразить меня своей услужливостью, — произнес граф во время третьего реверанса девушки. — Можешь на этом остановиться, — добавил граф, видя, что она вновь берет свой фартук и собирается кланяться.

Развлекаться с горничной у него времени не было, ведь «Экзетер» должен прийти в порт в один из ближайших трех дней.

— Таунсенд! — крикнул он, отсылая служанку взмахом руки прочь.

Девушка рванулась к двери с таким испугом, словно у хозяина на лбу начали расти рога.

— Да, милорд.