Приключения Аллы Парамоновой, журналистки и девицы на выданье   ::   Демина Нина

Я подошла к кровати, взяла пакет и вытряхнула содержимое на покрывало. Ах, ну да, где-то так и представляла себе… Короткая юбка-шотландка, запах делает ее практически всеразмерной и белые гольфы. Так вот кто вы, поэт Сенин – старый фавн, любитель молоденьких нимф…

– Я вуайер, подсматривающий… как будет угодно. Мне нужно только смотреть, я абсолютно безвреден.

Он вытащил из шкафа узел каких-то веревок и стал пристраивать непонятную конструкцию на крючки замысловатой формы, в проеме двери, соединяющей гостиную и спальню. Я наблюдала за ним, он быстро справился с узлом, и тот превратился в качели, настоящие плетеные качели.

– Сначала выпьем, – скомандовал он.

Сунул мне в руку рюмку, звякнул об ее край своей, и быстро отправил содержимое в рот.

– Давай, переодевайся, – сказал он нетерпеливо.

С одной стороны в 'невинных' играх Сенина я могла бы приобрести дополнительную информацию и даже некий опыт, но мне не нравился маниакальный блеск в его глазах.

Все-таки первое впечатление верно, не зек, конечно, но отдаляет его от криминала тонкая грань, а вот сможет ли он на ней удержаться, тут я уверена не была. Да, я испугалась. Кто бы не испугался?

– Нет, – твердо сказала я. – Я не давала согласия.

Поставила рюмку на столешницу бара, и чуть не запутавшись в качелях, выскочила в гостиную. Послышался звон разбитого стекла, и у входной двери меня догнал взволнованный поэт.

– Аллуся! Что я сделал не так? Лера сказала, что ты согласна!

Ах, вот оно что, сводня подсунула меня Клинту Иствуду, забыв предупредить о его шалостях… А впрочем, я сама сказала – главное, чтоб не маньяк. А вот не маньяк ли…

– Прощайте, Сергей Александрович!

Я понуро брела по бульвару, в окнах дома бывшего советского Союза писателей один за другим загорались огни хрустальных люстр.

– Эгей, Долли, вот так встреча!

Мамочка, да ведь это мой знакомец! Каков шанс встретиться дважды в огромном городе, у дома, где ты была впервые, даже если вы почти соседи? Никакого. Я удивилась, но рада ему не была.

– С работы что ли? – распахнув дверь автомобиля, и перегородив мне путь, спросил Константин.

– Да пошел ты, – буркнула я, мое настроение располагало к раздумьям в одиночестве, а не к выслушиванию игривых шуток красавца-серцееда. Похоже, он догадался об этом и сменил тон:

– Случилось чего?

Я посмотрела на него – ну что тебе надо от меня, отстань… Его взгляд навстречу, желто-зеленый, нереальный какой-то, кошачий, любопытный.

– Давай, садись, – настаивал он, похлопывая по твидовому сиденью.

– Отстань, – снова огрызнулась я, – вот пиявка!

– Ты как с женихом разговариваешь? – сдвинул брови Константин, а в углах губ дрогнули смешливые морщинки.

– Да, какой ты жених… – ответила я, немного смягчаясь, все-таки симпатичная у него усмешка. – У тебя невест, как говорила моя прабабушка – майор запаса, до Берлина в три ряда. Выходит, ты – общественник.

– Ага, массовик-затейник, – захохотал Костя. – Поехали, я тебе мороженое куплю.

Любишь мороженое?

Мне безумно захотелось мороженого, чтобы в вафельном рожке, и с клубничным джемом, а сверху крошка шоколадная…

– Поедем, чего ж не поехать, я волны морские люблю, – продекламировала я.

– Чего? – вытаращил глаза герой-любовник.

– Из песни это, – пояснила я, садясь в машину, – 'Поедем, красотка, кататься'.

– Ааа… Чудная ты, Долли, вроде простая, а как скажешь чего, – сказал он, выезжая на проспект, а я оглянулась – в заднем стекле отражались огни бульвара и дома, где старый поэт сочинял стихи о белых гольфах, аккомпанируя себе на породистом рояле.

По дороге Константин купил обещанное мороженое, и я, надкусывая холодную сливочную шапку, таяла под нежным взглядом.