Признания повесы   ::   Хокинс Карен

Джеймс убрал свои часы в карман, затем наметанным взглядом осмотрел табакерку.

– Я-то думал, ты превратилась в святую, а ты на самом деле нашла для себя игру получше.

Верена взяла у брата табакерку и положила на столик.

– Я наняла Гербертса, чтобы он выполнял обязанности дворецкого – и ничего больше. Если хочешь знать правду, я могу позволить себе только его. Поэтому и потому еще, что виконтесса Хантерстон особо попросила меня взять его, поскольку на своем последнем месте он не удержался.

– Вот интересно, почему? – Джеймс подвинул к себе булавку с особенно большим рубином. – А это чья, кстати?

– Понятия не имею. – Она сгребла украшения в кучу. – Гербертс служит у меня всего месяц. Со временем, я уверена, мне удастся отучить его от вредных привычек.

– Ты не сможешь преодолеть его порочные склонности.

– Нет, смогу. Любой человек может измениться. – Она перенесла добычу Гербертса на свой стол, отперла верхний ящик и все туда спрятала. – Сколько хлопот! Ведь надо подумать, как вернуть вещи их владельцам.

– Если хочешь, я мог бы тебе помочь...

– Нет. – Она заперла ящик и положила ключ в карман. – Я сама этим займусь.

Ухмыльнувшись, Джеймс вернулся на свое место и взялся за карты. Верена наблюдала, как ловко двигаются его пальцы, перемещаются карты, заменяя одна другую. Он поднял на сестру взгляд и улыбнулся белозубой улыбкой. Не знай она его так хорошо, не догадалась бы, что за его беспечностью кроется отчаяние.

Взяв стул, Верена села напротив.

– Это женщина?

Его пальцы замерли, и он уронил на пол две карты. Джеймс покраснел, поднял их и положил на стол.

– Я никогда не мог ничего от тебя скрыть.

– Знаю. Глупо было даже пытаться. А теперь выкладывай. Джеймс перестал улыбаться. Немного помолчав, со вздохом сказал:

– Верена, меня шантажируют.

– Кто?

– Не знаю. Знаю только, что в Италии я совершил ошибку, которая может стоить кое-кому жизни.

– Кое-кому?

Щеки Джеймса побагровели.

– Мне лучше не называть имен.

Верена так и думала.

– Видимо, она замужем.

Напряжение на лице Джеймса сменилось тревогой.

– Я попал в переплет, Верена. Ума не приложу, что делать.

– Сколько они хотят?

– Пока не знаю. Мне было велено приехать в Лондон, где они со мной свяжутся, но я думаю, что не менее пяти тысяч фунтов. Возможно, больше.

– Боже мой! Это же целое состояние.

Джеймс скривился:

– Муж Сабрины... он очень ревнив.

– И видимо, у него есть для этого все основания.

Джеймс вспыхнул:

– Все было не так!

– У тебя вечно не так.

– Ты несправедлива.

– Хм. Попробую угадать... она несчастна и одинока, муж совсем не обращает на нее внимания. Осмелюсь предположить, она сказала тебе, что в первый раз изменяет мужу, и ты, будучи донкихотом и романтичным дураком, поверил ей.

Джеймс провел ладонью по лицу.

– Когда у нас был роман, мне казалось, что Сабрина... в общем, теперь я знаю, что ошибался. Но я в ловушке. Ее муж догадывается о том, что произошло. И если узнает, что речь обо мне, я пропал.

– Не возвращайся. Держись подальше от Италии, пока вся эта история не уляжется.

– Не могу. Слишком многое поставлено на карту. У меня там в разгаре один проект. Я потеряю гораздо больше пяти тысяч, если задержусь больше чем на несколько недель.

– Какие улики есть у шантажиста против тебя?

– Письма. Ну, не совсем письма. Стихи.

Верена округлила глаза:

– Любовные?

Джеймс снова вымученно улыбнулся.

– Как шантажист их нашел?

– Месяц назад кто-то залез в комнату Сабрины и украл шкатулку, где она хранила эти стихи.

– Украли что-нибудь еще?

Он покачал головой:

– Ни единой булавки. Кто бы это ни был, он точно знал, что искал.

– А ты уверен, что они хотят денег? Довольно странно, что они послали тебя сюда, если деньги – единственное, что им нужно.