Призраки прошлого   ::   Смит Джоан

 – И, ради Бога, сними с шеи эту идиотскую тряпку, ты похож на тренера с ипподрома.

Сыновья мало походили на мать. Леди – маленькая, некогда красивая блондинка – со временем увяла и превратилась в капризную раздражительную даму. Они же оба были высокие и темноволосые. Льюис был интереснее брата. В девятнадцать его наиболее яркой чертой были ясные большие голубые глаза, горевшие неземным светом и часто принимавшие мечтательное выражение. При взгляде на старшего можно было легко представить, как он будет выглядеть лет через десять, когда юношеская округлость лица уступит место твердой линии подбородка и более прямому очертанию носа и, когда, возможно, он сочтет нужным избегать лишней пестроты в одежде. Голубой в белых горох шелковый платок, небрежно повязанный вокруг шеи, никак не гармонировал с красным в золотую полоску жилетом. Короткому до талии сюртуку дорогого сукна придавали нелепый вид огромные медные пуговицы величиной с блюдце. Только молодость и гармоничное телосложение не давали ему выглядеть законченным шутом.

Никому никогда в голову не приходило упрекать Мертона в излишней погоне за модой. Если его мать что-то и не устраивало, так это то, что он проявлял слишком мало интереса к моде. Он решительно отверг новую модную стрижку под Брута [7] , которая так шла Льюису, и зачесывал волосы назад; пользовался услугами лучших портных и заказывал сюртуки из лучшего сукна, но отвергал модную линию покроя. Мать также предпочла бы, чтобы светский сезон сын проводил в Лондоне в развлечениях и встречах с друзьями, вместо того, чтобы сидеть в деревне в Кифер Холле и заниматься своими угодьями в несколько тысяч акров. Лорд Мертон любил выезжать в Лондон в середине зимы, когда светская жизнь замирала, и столица ничего хорошего не сулила, кроме бесед со скучными политиками. Льюис тоже предпочел бы отправиться в Лондон на лето, но так как ожидался приезд знаменитого спирита, он решил, что это придаст определенный шарм жизни в имении и лето не будет полностью потеряно.

– Мне показалось, что кто-то опять прошел в холле. Тебя не беспокоят эти шаги, мама? – спросил Мертон. У Нэгга была досадная привычка шагать по Оружейной комнате и греметь оружием, что доставляло массу беспокойства обитателям особняка.

– Почему меня это должно беспокоить? – отрезала она. – Это происходит постоянно, сколько я себя помню в этом доме.

– Пол неровный. Надо заняться им. Если не Нэгг, то что заставило тебя пригласить этого Вейнрайта?

– Я тебе уже три раза говорила, Джон, что призрак повадился ходить в мою спальню. Уже месяц я не сплю ночами.

– Могу заверить, мама, что на самом деле беда совсем в другом: у нас очень старый дом, где все скрипит и скрежещет, и ветер воет в трубах.

– Да нет же, совсем не это! Кто-то подходит к окну ночью.

– Задерни портьеры, – сказал он твердо.

– Я их задергиваю, а она их открывает. И она… она иногда выходит из платяного шкафа, – в голосе леди Мертон звучало крайнее волнение.

Джон еле удержался, чтобы не сказать «помешалась, как заяц в марте». Последнее время мать стала, особенно мнительна и легко уязвима. Она сменила общество портнихи на постоянную компаньонку – мисс Монтис, которая раньше убирала комнаты наверху. Это говорило о том, что госпожа либо переживает приступ одиночества, либо чем-то очень напугана. Она стала также часто встречаться с Сент Джоном, местным священником. Несомненно что-то ее очень беспокоило. Конечно, надвигалась старость. Если уж ей захотелось пригласить спирита, пусть – большого вреда от этого не будет. Он, Мертон, намекнет ему, чтобы справился с призраком побыстрее, заплатит десять гиней, и дело с концом.

– Когда он явится? – спросил он. Сегодня к ночи, часов в одиннадцать.

– Одиннадцать?! Чертовски невежливо являться в гости в это время.