Прозрение   ::   Браун Сандра

– Я думаю, это потянет на два бокала вина.

– Только небольших. Мне еще ехать домой.

– Я займусь вином, и встретимся на балконе.

Спустя несколько минут Уорт пришел туда. Син стояла, облокотившись на перила, и смотрела на центр города. Он находился от нее в нескольких милях, но казалось: можно протянуть руку и потрогать его.

Лучи заходящего солнца отражались в стеклянных небоскребах, которые стали отличительным признаком Далласа и превратили город в образец архитектуры конца двадцатого столетия. Вечер стоял холодный, ощущалось приближение осени. Небо было кристально чистым, ярко лиловым на востоке и пунцовым на западе.

Чудесный вид, открывавшийся с балкона, – одна из причин, по которой несколько лет назад Син уговорила Уорта купить эту квартиру. А Тим убедил его, что это будет беспроигрышное вложение денег.

Уорт протянул ей бокал с вином. Взяв его, Син сказала:

– Каждый раз, выходя на этот балкон, я думаю о Тиме.

– Почему? – Уорт уселся в плетеное кресло, снял кроссовки и носки и осмотрел волдырь на подошве, который натер во время тренировки.

– Потому что здесь он произносил тост за тебя в тот день, когда ты переехал в эту квартиру. Помнишь? Мы открыли бутылку шампанского…

– Теплого шампанского.

– И выпили за тебя и твое здоровье в новом доме.

– А ты назвала мою квартиру не домом, а дворцом удовольствий, – напомнил Уорт, поднимая бутылку с пивом. – А после шампанского вы с Тимом улизнули, оставив меня одного среди кучи коробок и упаковочной стружки.

Улыбнувшись при этих воспоминаниях, Син опустилась в шезлонг, поставила бокал на маленький столик и откинулась на спинку, заложив руки за голову. Еще до того как Уорт появился на балконе с вином, Син сняла жакет, вытащила блузку из юбки и сбросила туфли.

Давно она уже не чувствовала себя такой расслабленной. Едва улыбнувшись, Син сказала:

– Ты не можешь помнить, что мы оставили тебя одного.

– Шутишь? Я даже помню предлог, под которым вы улизнули.

– И что это за предлог?

– Якобы еще кормишь Брэндона грудью, поэтому вам пора домой.

– Очень уважительная причина.

– Убедительная, – съязвил Уорт, – и не предполагающая возражений. И еще ты упомянула что-то о сцеживании молока. И я страшно напугался, как бы не случилось чего-нибудь.

– Например?

– Откуда я знаю? Я ведь непросвещенный холостяк. А если и думаю о женской груди и сосках, то совсем в другом контексте.

Хихикнув, Син отхлебнула вина.

– А как дела в твоей брокерской фирме?

– Плохо. Последние три недели биржу лихорадит. Боюсь, это отразится и на твоем балансе.

– Я тебе доверяю.

По условиям завещания Тима, Син причитались проценты с чистой прибыли фирмы. Она получала ежемесячные отчеты, а дивиденды зачисляла на срочный вклад на имя Брэндона.

– Сегодня у меня намечался ленч с одной леди, я очень рассчитывал на ее деньги и ценные бумаги, – сообщил Уорт.

– С леди, говоришь?

– Да она старая, Син.

– Лет тридцать пять? – поддела Син.

– Нет, восемьдесят пять. Мы договорились встретиться в чайной Хайленд Парк. Ты же знаешь это место, там все посетители с голубыми волосами и в белых перчатках.

– И мужчины тоже?

– Но как бы там ни было, – продолжил Уорт, неодобрительно нахмурившись, когда услышал эту неудачную шутку, – она позвонила и отменила встречу.

– Жаль.

– Ладно, хватит о моих проблемах. Может, поговорим о твоих? – Уорт уперся локтями в колени и наклонился вперед. – Что случилось?

– У меня кончилось вино.

Пробормотав что-то в раздражении, Уорт взял у Син бокал и ушел в гостиную, где автоматически включился свет. Через стекло Син видела, как он наливает вино. Причем это было не ординарное, а дорогое, марочное вино.

Уорт любил роскошь, так как был окружен ею с детства.