Река блаженства   ::   Дивайн Тия

Одной из женщин суждено разделить с ним постель нынешней ночью, хочет он того или нет. Он пожал плечами:

– Выберите сами, Истабрук. Мне все равно.

Мортон задумчиво смотрел на него с минуту, потом произнес:

– Я знаю, какая из них в вашем вкусе. Не позже чем через час она придет к вам, мой дорогой друг. – Он похлопал Чарлза по плечу: – Отправляйтесь в свое бунгало, расслабьтесь, а потом набирайтесь сил, они вам очень понадобятся – женщина ненасытная.

За годы, проведенные в Блисс-Ривер-Вэлли, Джорджиана Мейтленд поняла, как велика власть женственности и власть слова «нет».

– Но, моя дорогая, – корила ее мать, – зачем лишать себя радостей жизни? Ведь тебя ко всему подготовили. Осталось лишь следовать путем, предначертанным судьбой. Удел женщины – быть сосудом наслаждения для мужчины. Чего же еще ей желать? Особенно если мужчина нравится. А ты можешь выбрать любого. И обрести над ним власть.

Мать не права, думала Джорджиана. Лишь сказав «нет» мужчине, можно обрести над ним власть. Долгие годы она наблюдала за матерью: та переспала не с одним десятком мужчин Вэлли, надеясь, что Мортон бросит свою жену, ее сестру, и придет к ней.

Как часто слышала Джорджиана истории о бесшабашных, необузданных сестрах Уиндем, у чьих ног лежали все мужчины Лондона. Оливия и Лидия их отвергали, не желая связывать себя брачными узами, отвергали положение в обществе и богатство и упорно шли своим путем, путем плоти и похоти. И посмотрите, что с ними стало: погрязли в трясине сладострастия и разврата, гоняются за любовниками. Да еще тащат за собой в трясину своих детей.

Отец бросил их на второй год жизни в Вэлли и вернулся в Англию, в свой любимый Элинг, а ее оставил здесь, полагая, что мать уже растлила ее.

Но все еще было поправимо, она желала вести чистую жизнь. Мечтала вырваться отсюда, уехать к отцу. Протестуя против введенных здесь правил, требовала права выбора, редко соглашаясь с кем-нибудь переспать, исключительно для того, чтобы Мортон на нее не сердился. И не перестал считать ее одной из своих. Вечерами она прогуливалась нечасто. Это была своего рода прелюдия к бурной ночи плотских утех. Аллея, где совершали променад, являлась обычным местом свиданий. В отличие от остальных она единственная ценила свое тело и радости, которые оно могло даровать. Но ей исполнилось двадцать, и она стала слишком взрослой для игр. Мортон ее предупреждал. Негодяй Мортон, верховный жрец сладострастия. Она каждый раз содрогалась, вспоминая об этом. Но ее мать по-прежнему желала его заполучить. По-прежнему подогревала в себе ненависть к Лидии, которую он предпочел ей.

В один прекрасный день Лидия сбежала с бедуинским принцем Али-Бахтумом, получившим образование в Оксфорде, и обрекла себя на жизнь в пустыне. Потом появился Мортон, уже готовый отправиться в Африку, чтобы основать там колонию изгоев на Блисс-Ривер-Вэлли и воплотить в жизнь свои безумные фантазии. Он не впал в отчаяние от того, что Лидия сбежала с принцем. Во всяком случае, так ей рассказывала мать. Оливия последовала за ним в Вэлли, несмотря на протесты мужа, и там и осталась. А пятью или шестью годами позже Мортон получил отчаянное письмо от Лидии, она умоляла спасти ее. И Мортон ураганом ворвался в крепость Али-Бахтума и убил его и его сподвижников. И снова Оливия стала страдать. Мортон женился на Лидии, а Оливия так и не развелась с отцом Джорджианы. Здесь все они жили словно в тумане, сызмальства растлевая своих детей. Она не смогла к этому привыкнуть. А ее упрямый и черствый отец не верил, что для нее еще не все потеряно.

Но когда несколько дней назад в Вэлли появился незнакомец, что-то заставило ее пойти вечером на аллею свиданий, в душе вспыхнул слабый проблеск надежды.

Чужеземец. Не привыкший к их образу жизни. Способный осудить его.