Робкая магия   ::   Кинсейл Лаура

Однако, почуяв горячие отруби, он зафыркал и начал вытягивать шею в сторону Родди.

— Ах ты, прожорливая тварь, — ласковым тоном, не соответствующим смыслу слов, сказал Ивераг. — Ты хочешь еще одну порцию овса? — Он потрепал жеребца по холке. — Ничего я тебе не дам. Я едва могу прокормить себя. Так что придется тебе потерпеть.

Жеребец, мотая головой, негромко заржал, требуя, чтобы Родди принесла ему аппетитно пахнущую еду. Но Родди не могла пошевелиться. Ее как будто заворожил низкий бархатный голос графа. Стоя в тени, Родди видела освещенное лунным светом лицо Иверага. Он пригладил волосы рукой и, опустив голову, снова заговорил:

— Мы проигрались в пух и прах, старина. Ты подвел меня, черт подери! О Боже, мне все еще не верится, что я потерял такую кучу денег!

В голосе Иверага слышалось отчаяние. Он ударил кулаком по деревянной перегородке стойла, и Родди от неожиданности вздрогнула. Ей вдруг стало жаль этого человека. Ивераг прижался щекой к шее жеребца и замер. И тут в голову Родди пришла одна идея.

А что, если ей воспользоваться шансом, предоставленным судьбой? Ивераг проявил к ней доверие. А это очень много значило.

Родди взяла ведро и неслышно выскользнула за дверь. Отойдя на несколько шагов, она снова направилась к конюшне, громко насвистывая веселый ирландский мотивчик. Когда она вошла в полутемное помещение, Ивераг уже успел взять себя в руки. Обернувшись, он бросил на нее холодный взгляд.

Кивнув ему, Родди подошла к стойлу.

— Добрый вечер, милорд! Я не знал, что вы здесь. Если позволите, я дам вашему жеребцу горячих отрубей.

Прищурившись, Ивераг внимательно посмотрел на Родди и кивнул. Родди открыла дверцу и поставила в стойло ведро с отрубями. Затем она встала рядом с графом, делая вид, что ждет, когда жеребец закончит есть. Она хотела завести разговор с графом, но не знала, как это сделать. В конце концов, нервно побарабанив пальцами по деревянной перегородке, она вдруг выпалила:

— Я просто обалдел, милорд, когда вы поверили мне на слово и сняли жеребца со скачек.

Ивераг пожал плечами:

— Я поступил так, как посчитал нужным.

Родди не удержалась и посмотрела на него. У графа был довольно мрачный вид.

— Я отчитал своего конюха за нерадивость, — добавил он. «О, конечно, — подумала Родди, — ты отчитал конюха! Но ведь главное не это, а то, что ты потерял целое состояние, сняв свою лошадь со скачек».

Ивераг пытался сохранять достоинство даже перед мальчишкой-конюхом. Это не могло не вызвать уважения. Родди только укрепилась в своем решении помочь графу.

— У вас прекрасный жеребец, милорд! — заявила она. — Бьюсь об заклад, наша молодая госпожа дорого заплатила бы за него. Пусть даже он не годится больше для скачек. Я живу в имении Деламоров, милорд, в Томтон-Дейл, там разводят лошадей. Из этого жеребца вышел бы прекрасный производитель.

— Ты упомянул свою госпожу, — неожиданно заинтересовался Ивераг. — Речь идет о миссис Деламор?

Родди воспрянула духом. Ивераг клюнул на ее удочку.

— О нет, сэр. Я имел в виду ее дочь, мисс Родерику Деламор. Она тоже занимается разведением лошадей, у нее свой небольшой табун. Мисс Деламор часто удается правильно предсказать победителя скачек, хотя она еще совсем молода. Ей нет и двадцати.

И это было чистой правдой. Родди хорошо разбиралась в лошадях. В возрасте двенадцати лет она предсказала блестящее будущее одному из жеребят, появившихся в табуне ее отца. И действительно, через три года эта лошадь стала победителем на традиционных скачках для трехлетних кобыл в Эпсоне.

— Везет твоей госпоже, — сухо сказал граф.

— Это точно! — согласилась Родди. — Но дело не только в даре предсказания. Моя госпожа богата, как Крез. Через год она вступит во владение крупным состоянием в триста тысяч фунтов.