Роза Ёрков   ::   Бенцони Жюльетта

И он крепко пожал руки обоим иностранцам, которые сумели стать его друзьями.

Уоррен ушел. Альдо, приподняв занавеску, проводил его взглядом, а потом спросил:

– Может, я напрасно рассказал ему о Солманском?

– Попытка устранить такого опасного врага никогда не может быть напрасной. А он опасен и для Симона, и для того непростого дела, которое нам еще предстоит выполнить. Меня весьма радует возможность пустить по следам этого негодяя такого упорного и настойчивого человека, как Уоррен…

Думаю, что впоследствии это нам очень облегчит жизнь.

– Так-то оно так, но что об этом подумает Анелька?

– Чем быстрее ты перестанешь думать об Анельке, тем и тебе, и нам всем будет лучше!

После этих резких слов Адальбер налил себе и своему другу по новой порции ароматного коньяку.

– Чокнемся за нашу удачу! Как только мы приедем во Францию, мы тут же отправим этот проклятый алмаз в швейцарский банк Аронову. Мне просто не терпится как можно скорее от него избавиться!



ЭПИЛОГ

Утром 24 декабря Морозини и Видаль-Пеликорн без всяких приключений прибыли на вокзал Санта-Лючия. Они благополучно переплыли Ла-Манш и оценили по достоинству безупречный комфорт спальных вагонов Международной железнодорожной компании.

Адальбер находился в прекрасном расположении духа. Предстоящие праздники в Венеции, в которой он давно не был, и, главное, возможность пожить в роскошном, словно бы плавучем, дворце – об этом он мечтал еще в детстве – наполняли душу археолога восторгом. А то, что такой дворец к тому же принадлежит его доброму другу, доставляло ему особую радость.

– Давно ли мы с тобой знакомы? – спросил он, когда поезд, пройдя Местре, медленно приближался к Венеции.

Они уже пересекли мол, отделяющий город от суши, уже показались в белой утренней дымке очертания жемчужины Адриатики, и все пассажиры прильнули к окнам.

– Мы познакомились минувшей весной. Кажется, в апреле.

– Как странно! Мне кажется, мы с тобой дружны с детства, со школы, чуть ли не с рождения! За такой короткий срок ты стал мне как брат!

Альдо сдержанно похлопал его по плечу, прекрасно зная, что минута умиления быстротечна и друг может пожалеть потом о своей излишней чувствительности.

– У меня то же чувство, – проговорил он и поспешно прибавил:

– Смотри, купола переливаются на солнце, словно мыльные пузыри. Сегодня чудесный день!

Поезд остановился, и друзья поспешили к выходу, сопровождаемые двумя носильщиками, которые несли их чемоданы.

– Я просил, чтобы нас встретил мой гондольер, – сказал Альдо. – Мне показалось, что первую прогулку по городу тебе приятнее будет совершить в гондоле, нежели на машине.

– Ты совершенно прав! Спасибо тебе!

Толпа на берегу Большого канала была не меньше, чем на вокзале. В этот ранний час одни сходили с поезда, прибывшего из Парижа, другие спешили на экспресс, уходящий в Вену.

Пробираясь в сплошном людском потоке, путешественники с трудом достигли ограды набережной, где их ожидал верный своим представлениям о гостеприимстве Дзаккария рядом с гондолой, украшенной золочеными крылатыми львами. Только почему-то вместо того, чтобы высматривать своего хозяина, старый дворецкий повернулся к ним спиной. Так что первым приветствовал приехавших Дзиан, надевший ради такого случая лучшую свою шляпу с яркой лентой.

– Эй, Дзаккария! – окликнул его Морозини. – Ты не за нами приехал?

Тот нехотя обернулся, указывая на подплывавшую лодку со знаком гостиницы «Даниели».

– Поглядите!

В лодке сидела всего одна пассажирка. Девушка, яркостью волос и изяществом напоминавшая тигровую лилию, одетая в зеленый бархатный костюм с лисой на плече. Морозини сразу узнал ее. Никто в целом мире не мог бы с такой очаровательной небрежностью надвинуть забавную треугольную шляпку на брови.