Роза восторга   ::   Брэндвайн Ребекка

В этих местах Изабеллу преследовали призраки: беспечно смеющиеся или мрачно-озабоченные лица любимых ею людей. Для нее они оставались живыми, хотя давно лежали в могилах, и она могла прочесть высеченные на гранитных плитах некоторые имена и даты, смытые дождем или поблекшие от времени. Не умерли для нее и те, что навсегда остались лежать в вырытых наспех могилах.

Нет, она не могла забыть всех тех людей, которые жили рядом с нею, страстно любили и ненавидели. Образы этих людей неотступно преследовали Изабеллу, прежде всего в уголках ее прошлого.

Конечно, были и другие места, где ее настигали воспоминания, и от них Изабелла не могла избавиться. Одним из таких мест был Вестминстер. Там, как на выцветших гобеленах, проплывали у нее перед глазами неясные силуэты прошлого, которые оживали, как будто в них вдохнули новую жизнь. Ее воображение рисовало, что она снова преклоняет колени при Дворе перед королями и королевами: Эдуардом – одним из трех владык, затмившим их всех и правившим до тех пор, пока его терпимость не нанесла ему тяжелый урон, взыскав с него плату, дорого стоившую Англии. Но он этого не узнал. К тому времени король уже лежал в холодной могиле, оставив лишь воспоминания о себе как о человеке с симпатичным лицом, но ведшем распутный образ жизни и сотрясавшемся от хохота над некоторыми веселыми шутками, которые отпускала его грубоватая возлюбленная Джейн Шор, и которые презрительно игнорировала королева Елизавета. Прекрасная, загадочная Бесс Вудвилл, интригами проложившая себе путь к короне. Она держала короля под башмаком. Жесты молодой королевы были изящны и грациозны, а холодный смех ее журчал серебристой россыпью горного ручейка. Поговаривали, что она сошла с ума и теперь находилась в женском монастыре, где навещала ее лишь внебрачная дочь Эдуарда Грейс. Изабелла содрогнулась при этой мысли, понимая, что даже высших мира сего могло затянуть в омут ада. Бесс пожинала плоды своих интриг, амбиций и ненависти к Ричарду.

Ричард. Милый Ричард, которого Изабелла любила так беззаветно и которого защищала с такой непоколебимой преданностью, пониманием и верой в этого человека, чего не хватало многим другим. До сих пор историки окунали перья в чернильницы, чтобы очернить его как личность. Она читала их заметки, и ей страстно хотелось крикнуть в опровержение:

– Нет! Тысячу раз нет! Он не был ни горбуном, каким его изображали карикатуры, ни противным карликом, ни уродливым чудовищем. Это несправедливо и жестоко! Правда, он не был сияющим божеством, как большинство Плантагенетов, а был всего лишь мрачным и угрюмым молодым человеком, поплатившимся жизнью за свои пристрастия. Да, правое плечо у него оказалось более развитым, чем левое, но это из-за того, что в боях ему приходилось размахивать тяжелой секирой, а в остальном он ничем не отличался от других людей. Ричард – самый лучший из мужчин – и королей. Ему следовало бы жить.

Но Ричард убит в битве при Маркет Босворзе, и его место занял Генрих. Бесстрастный, расчетливый Генрих, которому следовало бы умереть вместо…

«Нет, такие мысли равносильны государственной измене», – резко напомнила себе Изабелла.

Бог накажет ее, как, по словам некоторых, он наказал Ричарда, отобрав у него любимую Анну, которая везде и всегда следовала за ним, как тень, прервав ее жизнь в самом расцвете молодости. Изабелла сидела у постели больной королевы, держа в своих руках ее тонкую дрожащую руку, и прятала носовые платки, пропитанные кровью, выходившей из легких Анны, чтобы об этом не узнал Ричард. Со смертью Анны свет жизни померк для него. Да, он умер еще задолго до битвы при Маркет Босворзе, задолго до того, как пришел Генрих, чтобы вырвать королевскую корону.