Рубины Блэкхерста   ::   Грин Мария

Аромат горячего мяса, жареного лука, свежеиспеченного хлеба щекотал ее ноздри. Улыбнувшись хозяину одной из своих наиболее обворожительных улыбок, она поспешила через комнату к камину в надежде отогреть заледеневшие руки у его пламени. Камин занимал всю противоположную от двери стену, огонь весело плясал, с треском и шипением расточая долгожданное и спасительное тепло.

Хезер осмотрелась: комната довольно большая, три длинных стола, такие же скамьи грубой работы, низкий потолок, поддерживаемый дубовыми перекрытиями, глубоко посаженные окна со сложным переплетом. Стойка прилавка отполирована до блеска, оловянные тарелки и стаканы сгрудились на полках. Кран на бочонке с пивом подтекал, отчего под ним стояло небольшое ведерко. Хезер заметила узкий холл, лестницу, ведущую на второй этаж, в спальные комнаты. Где-то там виднелся свет, вероятно, из комнаты для почетных гостей или чайной.

Девушка подумала, что ее матушке наверняка стало бы плохо, если бы она увидела свою дочь здесь, одну, без гроша в кармане, путешествующую в почтовом дилижансе вместе со всяким сбродом. К сожалению, эта женщина не имела никакого влияния на своего мужа, сэра Уолтера Максвелла, любителя роскоши и мотовства. Ее возможности помочь своей дочери были уже давно исчерпаны.

Эти мысли напомнили Хезер о недавней утрате. Слезы наворачивались на глаза, ей хотелось громко расплакаться в память о бездарной и бестолковой жизни собственного отца. Когда перед их семьей возникла прямая угроза разорения, он нашел выход из положения в собственной смерти. Это было так на него похоже: ничего не планировать дальше, чем на день вперед. Все же самые яркие и счастливые минуты в ее жизни тоже были связаны с ним. Девушка хорошо помнила его удивительную способность любой день превратить в праздник. Когда она была еще ребенком, отец любил каждый вечер играть с ней, подбрасывая ее в воздух. Глаза его при этом светились любовью. Маленькая Хезер визжала от восторга и крепко обнимала отца за шею. Потом она обыскивала его карманы в поисках сладостей. Несмотря на всю переменчивость своей натуры, любовь и нежность к дочери старик донес до своего последнего часа.

Между тем далеким и благополучным временем и настоящим легло так много печали. Вначале сэр Уолтер Максвелл стал терять в ее воспоминаниях свой галантный вид, а затем и окончательно потускнел. Случилось это недели две назад.

А неделю назад, изучая бухгалтерские книги своего отца вместе с его адвокатом, Хезер обнаружила, что постепенный развал в денежных делах их семьи начался вскоре после ее рождения. А последние средства ушли на уплату огромных долгов, оставшихся в наследство от сэра Уолтера Максвелла.

Над камином висело старинное зеркало. Подойдя к нему, Хезер стянула с головы свою вельветовую шляпку и зачесала волосы назад. Непослушные соломенного цвета локоны не хотели подчиняться заколкам, и их пришлось уложить сзади в пучок. Такая строгая прическа должна соответствовать ее новой должности гувернантки. Затем она слегка нарумянила холодные и бледные щеки.

Другие путешественники громко спорили с мистером Праттом. Леди чопорного вида направилась к камину. Хезер не могла оторвать взгляд от ее устрашающего вида шляпки из фиолетового люстрина, украшенной к тому же страусиными перьями и брошью-камеей.

Прислонив свою трость к деревянной лавке, обладательница шляпки распростерла над камином свои холеные руки.

– Ужасный вечер, – пожаловалась женщина и начала осторожно, не привлекая к себе внимания, изучать Хезер взглядом карих глаз. То, что она увидела, произвело на нее благоприятное впечатление.

Хезер ответила ей легким наклоном головы:

– Я полностью с вами согласна.