Рыцарь в потускневших доспехах   ::   Мэйджер Энн

Глава 2

А кем была Даллас? Интеллектуалкой, утонченным знатоком метафизических поэтов. Она погубила себя в захудалом приморском ресторане Южного Техаса. Там с религиозной горячностью, о которой и не подозревала прежде, она молилась, чтобы ее повар не напился в очередной раз.

По странной прихоти судьбы в тридцать два года у Даллас все еще не было ни своих детей, ни мужа. Зато на ее законном попечении оказались четверо ребятишек-сирот, скорее напоминающих диких индейцев, чем цивилизованных бледнолицых. И их любимцы — собака, пара линяющих попугаев, голубая цапля, два аквариума и три кошки. Плюс полуразвалившийся ресторанчик, полученный детьми в наследство, с причалом у канала.

Был субботний вечер. Посетители, одетые по-пляжному, заглядывали в ресторанчик. Даллас Кирклэнд поднимала из-за кассы голову всякий раз, когда по серой деревянной стене хлопала входная дверь.

"Боже, пожалуйста. Пусть это будет Оскар. Пожалуйста”.

Но Оскар все не появлялся. Ее улыбка то гасла, то вспыхивала: в ней все еще теплилась надежда увидеть лицо Оскара — мужественное, исхлестанное непогодой. Она надеялась услышать его грубый приветственный рык, когда он с важным видом прошествует мимо нее в своих джинсах на бедрах, неся на кухню ящик с продуктами.

Как тосковала бы эрудитка Даллас о размеренной университетской жизни, с ее изучением поэзии и работой в библиотеках над диссертацией, будь у нее свободная минута! Но вот уже год, как умерла ее сестра, и свободной минуты больше не было.

Теперь в ее жизни воцарился хаос. Неприятности тоже не отступали.

К сожалению, сегодня был обычный субботний вечер. Ресторан представлял собой ветхую лачугу на сваях с широкими деревянными палубами, протянувшимися над каналом. Заходящее солнце окрасило волны канала багровым цветом. Приморский ресторан был излюбленной остановкой отдыхающих по пути обратно в город — с островов, окаймлявших Мексиканский залив.

Даллас являлась одновременно и хозяйкой, и официанткой, и кассиршей. Она неистово выписывала заказы на креветки и гамбургеры, провожала посетителей к их столикам и рассчитывала их. И вдобавок удерживала на лице улыбку.

Высоко вверху загоралась и гасла, мигая, голубая неоновая вывеска, изображавшая очертания штата Техас. Удушливый, просоленный зной лился в комнату через распахнутые окна. Даллас любила Баха, но посетители, уставшие от своей поклажи, предпочитали хриплую музыку из вестернов, извлекаемую из музыкального автомата.

Ее очки с толстыми стеклами в сотый раз сползли с вспотевшего орлиного носа. Она поправила их, решительно ударив по позолоченным дужкам, одновременно подсчитывая суммы заказов.

— Пожалуйста, 32 доллара 56 центов, — шептала она, тыкая ручку в пучок светлых волос. Подавала гостям меню, а потом обмахивалась им. Из-за влажного воздуха ее футболка без рукавов прилипла к груди.

— Что? 32 доллара 56 центов?! — Клиент взревел, хлопая наполовину опорожненной кружкой пива по стеклянному прилавку.

Даллас кивнула, и обгоревший на солнце гигант, сдвинув на затылок черную бейсбольную кепку, свирепо вытаращился на нее. Она улыбнулась ему так же, как и прочим гостям. Его большие красные руки медленно начали пересчитывать пачку купюр — таких же мокрых и помятых, как он сам, его жена и дети. Денег не хватало.

— У тебя есть с собой деньги, лапушка? — обратился он к жене, чьи пухлые щеки, как и его, замечательно обжарило солнце.

Даллас прикусила губу, в то время как жена клиента поставила свою пивную кружку и стала рыться в кошельке. Из мешанины оберток из-под жвачки и ключей она извлекла на свет три рваных доллара и два двадцатипятицентовика — ура!

За ними, у задней стены перед темной кухней, собралась нетерпеливая толпа посетителей.