Рыцарское слово   ::   Коул Кэндис

– Спасибо, Люсьен, – хором откликнулись двойняшки. Получив подарки, малыши помчались во внутренние покои, обсуждая достоинства и недостатки подаренных фигурок и отчаянно споря о том, чей подарок лучше.

Когда младшие братья скрылись за дверью, Люсьен от нечего делать принялся обозревать большой зал, который, по его разумению, следовало именовать не «большой», а «великий», поскольку размерами он ничуть не уступал тронному залу королевского замка. Люсьен, однако, графу Фортенголлу нисколько не завидовал и не моргнув глазом согласился бы обменять это огромное помещение на зал пусть и впятеро меньший, зато в своем собственном замке.

– Луи?

Услышав знакомый и такой родной голос, Люсьен обернулся. Мать быстро спускалась с лестницы, торопясь заключить его в объятия. Ее заботливо поддерживал под локоть супруг.

Обняв сына и расцеловав его в обе щеки, женщина сказала:

– Извини, сынок, я опять назвала тебя Луи. Никак не могу свыкнуться с тем, что ты уже взрослый и тебя следует называть Люсьен. У меня всю жизнь путаница с именами. Рейвена, к примеру, я почти никогда не называю именем, данным ему при крещении. Возможно, по той причине, что его прозвище Рейвен, то есть «ворон», подходит ему куда больше, не говоря уже о том, что оно очень нравится романтически настроенным девицам при дворе.

Мать задумчиво покачала головой и отступила на шаг, чтобы хорошенько рассмотреть своего блудного старшего сына.

– Это верно, мама, – заметил Люсьен. – Рейвен слишком много времени проводит при королевском дворе.

– Что ж, это ему только на пользу. Как-никак он лорд Стоунли, и ему положено быть на виду. Но довольно о Рейвене. Нет слов, чтобы выразить, как я рада твоему возвращению в Фортенголл. Но ты, насколько мне известно, приехал вчера, а стало быть, пропадал невесть где целые сутки. Если бы Хью, Джон и Джеймс не сообщили мне, что ты здесь, я бы так ничего и не узнала. Ты даже не удосужился послать ко мне слугу, чтобы тот сообщил о твоем приезде.

– Как бы то ни было, я все-таки здесь, мама, – сказал с улыбкой Люсьен, – как говорится, лучше поздно, чем никогда.

Люсьен обрадовался, увидев леди Люсинду Фортенголл, свою мать. Она все еще была хороша. Ее глаза сверкали, как изумруды, а в густых каштановых, с рыжинкой, волосах виднелась одна-единственная серебряная прядка.

Переговорив с матерью, Люсьен обратился к своему отчиму, графу Фортенголлу.

– Здравствуй, лорд Йен! – Люсьен отвесил графу почтительный поклон.

Граф Йен Фортенголл обладал целым рядом достоинств. Был белокур, силен и мускулист, а главное, обожал свою жену, леди Люсинду. Граф участвовал во многих сражениях, стяжал славу храброго человека и опытного полководца и был известен всей стране под прозвищем Датчанин.

– Рад видеть тебя, Люсьен, – сказал лорд Йен, хлопнув пасынка по спине. При этом его мужественное, в боевых шрамах лицо озарила улыбка, смягчив суровые черты.

Все трое проследовали к помосту в конце зала, на котором стоял господский стол.

– Просто не верится, что ты выкроил время заглянуть домой. – Это появились Рейвен и Питер. Люсьен пожал плечами и наградил братьев не слишком доброжелательным взглядом.

Леди Люсинда перехватила его взгляд и, усаживаясь в кресло в центре господского стола, спросила:

– У тебя на вечер какие-нибудь планы?

– Да так, ничего особенного, – пробормотал Люсьен, плюхаясь в кресло, стоявшее по левую руку от матери.

– Я бы не стал полагаться на его слова, мать, – с ухмылкой произнес Рейвен, занимая кресло рядом с Люсьеном. – Девчонка, которую он присмотрел для себя на ярмарке, выглядела чертовски аппетитно.

– Правда, – сказал Питер. – Мы с Рейвеном ее видели.