Самозванка   ::   Джойс Бренда

Только дети плачут. А она уже взрослая.

Виолетта лежала на одной из дюжины коек и ежилась под тоненьким казенным одеялом. Полицейские отволокли ее в ближайший работный дом.

Виолетта отбивалась, как бешеная собака. И ее не пощадили. Ей дали тумаков и бросили в карцер, как нашкодившую дворняжку. Ее не только отправили в эту богадельню, но и подвергли еще одному чудовищному унижению. С девочки сорвали лохмотья и заставили стоять голой под ледяным взглядом директора работного дома и двух его подчиненных. Лохмотья ее подобрали и выбросили и только после этого с удивлением обнаружили, что она не мальчишка. Тогда ей бросили какую-то прохудившуюся простыню грязно-серого цвета, ее старые и рваные носки и не менее дрянные ботинки. На ужин Виолетте выдали миску жидкого супа и краюшку хлеба.

Виолетта была раздавлена. Как могло такое случиться с ней? Работный дом — это хуже, чем смерть. Она не раз слышала, что если тебя упекли в этот ад, то обратно уже не выбраться. Сквозь стены работного дома не выйти в город даже в воскресенье, чтобы постоять во время службы в церкви. Виолетту трясло — не от холода и не оттого, что она была голодна, — а оттого, что ей было одиноко и страшно и очень хотелось в Сент-Джилс, к Ральфу.

Девочка подняла глаза к потолку. Когда-то он был белым, но с годами краска выцвела, и теперь потолок был грязно-желтым. Виолетта крепилась, но слезы не уходили. Интересно, где теперь Ральф? Ему-то удалось выскочить из-под колес кареты и убежать. Ему удалось отделаться от полицейских. Наверное, он спит на том самом крыльце в Сент-Джилсе, где обычно они устраивались на ночь вдвоем. Увидит ли она его когда-нибудь снова?

Виолетта свернулась калачиком и попыталась уснуть, но вместо долгожданного сна ей привиделись дамы в роскошных туалетах, молодой человек в черном вечернем костюме, пудинг и запеченная баранья нога, брошенные прямо на траву. Девочка всхлипнула. Всхлипы перешли в безутешные рыданья. Виолетта плакала до изнеможения. Она успокоилась только тогда, когда от усталости не могла даже пискнуть.

Долгие рыдания завершились одной мыслью: когда-нибудь она тоже станет богатой и счастливой.

Эта мысль окрепла и стала ее клятвой. Это была клятва не Богу, в которого Виолетта верила, но не надеялась на то, что он поможет такой оборванке, как она, а самой себе. Однажды она тоже сможет надеть на себя шелковое платье, драгоценности, меха и будет блистать на балу точно так же, как эта прекрасная дама, возлюбленная молодого человека. Когда-нибудь она будет жить в дорогом особняке в окружении изящных безделушек и слуг, которым только и останется ждать кивка или хлопка, чтобы броситься исполнять ее поручение. У нее будет толстый повар, который дни и ночи напролет будет готовить для нее изысканные яства. У нее будет исключительно богатый выбор еды, и она навсегда забудет, что такое урчание в желудке и тоненькая песнь страдающих от голода кишок. У нее будет так много кушаний, что она сама станет такой же жирной, как повар из Хардинг-Холла.

И тогда… может быть именно тогда, какой-нибудь молодой человек, который будет чувствовать себя так, словно он король или принц, пригласит ее на танец, и они закружатся на террасе в лунном свете. И глаза его будут светиться любовью.

Наконец, утомленная представлениями о своей будущей сказочной жизни, Виолетта заснула, и в ее усталой голове образ принца перемежался с образом сливового пудинга.



Часть 1

Выскочка

Глава 1



Графство Йорк, 1858

В двухместной коляске сидели двое. Обтягивающая сиденья красная кожа потрескалась, латунные подлокотники отказывались блестеть, как бы часто их ни натирали, но сэр Томас Гудвин не собирался покупать новый экипаж. А Виолетте и дела не было никакого до этого.