Сердце в гипсе   ::   Грохоля Катажина

Ну (никогда не начинай предложений со слова «ну», любит поучать моя мамочка), ну и когда Реня сказала мне об этих бритвенных принадлежностях и о том, что зубная щетка — вещь переносная, у нее в машине их несколько штук, ведь никогда не знаешь, что может произойти, — я поняла: для Адама я не пустое место, а нечто исключительное.

Но сегодня опять чуть не опоздала из-за этого барсука. Я к помазку не прикасаюсь, хотя сама купила его Адаму на именины, так что он вроде немножко и мой, а вот крем для бритья — совсем другое дело, и я никак не пойму, почему Голубой недоволен, когда я пользуюсь кремом, ведь мы договорились, что я имею на это право. Я-то ничем не возмущаюсь, хотя не могу ничего найти на привычном месте, потому что он прячет самые необходимые вещи там, где мне и в голову не пришло бы их искать.

Возьмем, к примеру, сегодняшнее утро. У меня была назначена встреча по очень заманчивому делу, которое могло в корне изменить мою жизнь, встреча с Очень Важной Персоной. Персона эта, Остапко, чудовищно предприимчива. Не буду продолжать — чтобы не сглазить...

Адам оставался дома, поскольку у него исследования. Если Адам проводит исследования, это значит, что он будет слоняться по дому, пока ему не наскучит, потом выйдет во двор, подстрижет траву, опрокинет по пиву с Кшисиком и заляжет в гамак. И погрузится, конечно, в размышления.

А я должна работать! Это несправедливо. Адам говорит, что в жизни вообще справедливости нет.

Но вернусь к сути дела. А суть такова, что за три минуты до отхода поезда я влетела в комнату, протянула руку к полке с драматургией, на которой возле камней, привезенных с Кипра, должны были стоять мои духи. Флакона не оказалось. Ну я и крикнула:

— Черт подери, где мои духи?

Тогда сверху — Тося во весь голос:

— Не ори! Я не брала!

— Я не говорю, что ты взяла, — завопила я, — просто спокойно спрашиваю!

— Ты не спрашиваешь, а обвиняешь! — громко возмутилась Тося. — Я же тебя знаю!

— Если так говоришь, значит, ты их взяла! — заключила я.

Тося хлопнула наверху дверью, а из сада донесся вопрос Адама:

— Почему ты кричишь на Тосю?

Ну и голосок — перебудит всю деревню! Которая, впрочем, и так не спала, потому что скоро восемь. Я подбежала к окну, открыла настежь — какой прекрасный день, солнце высоко над березами, ведь уже май, и крикнула в окно:

— Ты чего разорался, людям спать не даешь!

Адам отмахнулся от меня. Вот так штука — всего несколько месяцев совместной жизни, и уже отмахивается и кричит мне:

— Не слышу!

Это частично снимало с него вину, но я крикнула:

— Ты не видел моих духов?

Уля высунулась из окна и крикнула:

— Утро добренькое!

Адам отозвался из сада:

— Привет, Уля! — И мне: — Они стоят на своем месте!

Я объяснила Уле:

— Привет, извини, что я так громко, не могу вот найти свои духи!

Уля с пониманием:

— Ага! Спроси у Тоси!

Тося заорала в окно:

— Я уже говорила, что не брала!

Я кричу Адаму:

— Их там нет!

Адам кричит:

— Посмотри получше, я их сам туда поставил!

Я побежала обратно в комнату, еще раз окинула взглядом полку, — ну вот, пожалуйста, Виткевич стоит, о! Гемар нашелся! Шестнадцать камней, графинчик для наливок, магнитофонные кассеты, которые должны лежать совсем в другом месте, правда, не помню, где именно, а духов как не бывало.

Я в отчаянии. Мне необходимо было выглядеть и пахнуть, как пристало деловой женщине, а из-за этого барсучьего помазка я потеряла духи.

— Адам!

— Они на своем месте!

— А где их место? — Сообразительность прорезалась одновременно со свистком поезда. Он как раз отправлялся.

Выслушав ответ, я понеслась в кладовую. Естественно, я была права. Голубой грязными руками копался в косилке. Социологические исследования!

— Послушай-ка, — сказала я, — зачем ты взял мои духи?

— Послушай-ка, — ответил Адасик. — Я их поставил на полочку в ванной.