Сгорая от любви   ::   Дэйн Клаудиа

Но он тут же опустил взгляд. Да, теперь Терас знал, что римлянка еще жива, и его душа наполнилась радостью, потому что он был предан Риму и дочери Вечного города – римлянке Мелании.

Вулфред небрежно взмахнул мечом и провел его лезвием по животу раба, оставив на нем длинную бордовую полосу. Рана не была глубокой, но все же из нее обильно хлынула кровь. Кровотечение не представляло большой опасности и остановилось бы естественным путем. Если не продолжать дальше…

Последнее зависело от самого Тераса и его быстрых ответов Вулфреду.

– Я не привык повторять свои вопросы, – довольно мягко сказал Вулфред.

– Мелания, – тихо ответил Терас, в голосе которого прозвучали нотки презрения к самому себе. – Дочь хозяина дома.

– Где ее отец?

– Во дворе.

Значит, он был мертв, ибо в живых из защищавших дом со стороны внутреннего двора не осталось никого.

– Принесите его, – приказал Вулфред стоявшим в дверях воинам.

Те поклонились и вышли, чтобы через несколько минут внести в библиотеку изуродованное тело старого римлянина и положить его рядом с дочерью.

Вулфред смотрел на них, не испытывая ни капли жалости к обоим, лежавшим на полу собственного разрушенного дома. Любой римлянин вызывал в нем лишь злобу и презрение.

– Иди, – сказал он Терасу.

Тот бросил последний взгляд на распростертые па грязном полу тела своих бывших хозяев и скрылся за дверью. Никто не произнес ни слова. Кровь старого римлянина уже застыла и свернулась. Мочевой пузырь и кишечник опорожнились. Кулаки сжались в предсмертных судорогах. Он встретил смерть, защищая свой дом и семью. Встретил достойно и гордо, заслужив право не вызывать жалости у врага.

Вулфред перевел взгляд на женщину. И снова удивился тому, какой маленькой она оказалась. Он опустился перед ней на корточки, чтобы лучше рассмотреть ту, чье упрямство напрочь лишило его радости одержанной победы.

Волосы ее были черными, как ночь, и прямыми, как солома. А кожа по цвету напоминала спелые пшеничные зерна. Но румянца, которым так гордятся женщины племени саксов, на ее щеках не было.

Нос в профиль выглядел прямым, но чуть длинноватым с точки зрения саксов. Небольшой ротик обрамляли пухленькие губки. Гибкое миниатюрное тельце, и впрямь придавало ей сходство со змеей. Причем ядовитой…

Вулфред достаточно повидал на своем веку и немало поездил по свету. Он отлично понимал, что по средиземноморским меркам его пленница была очень красивой. Но для него ее красота не имела значения. В первую очередь она была римлянкой, что решало все. Потому что Рим…

…Рим – надменный и жадный пожиратель мира. Рим – империя солдат и собирателей налогов. Рим – поработитель всех и вся, заставлявший лизать руку, которая лижущего же и уничтожает.

Вулфред наблюдал, как на горле пленницы под прекрасной тонкой кожей бьется пульс. Она была такой маленькой, такой беззащитной, что убить ее ничего не стоило.

Он положил руку на горло Мелании, крепко зажав двумя пальцами пульсирующую артерию, и стал бесстрастно ждать ее реакцию. Через несколько секунд пленница начала задыхаться и пытаться вырваться. Вулфред наблюдал борьбу молодой и красивой женщины за свою жизнь так же спокойно, как если бы под его пальцами билась муха. Он понял, что ее рыдания с мольбами о смерти не были искренними. Инстинкт подсказывал ей бороться за жизнь.

Вулфред разжал руку и посмотрел на лежавшего рядом, обескровленного и бледного отца пленницы. Мелания непроизвольно проследила за его взглядом. Глаза ее наполнились слезами, готовыми покатиться по щекам. Она смотрела в лицо саксу, и слезы, дрожавшие на ресницах, еще более усиливали горевшую в ее глазах ненависть и решимость.

– Сделай со мной то же, что и с отцом; сакс.