Шепот в песках   ::   Эрскин Барбара

Несколько мгновений Анхотеп взирал на нее, потом в отчаянии огляделся по сторонам. Помощи ждать было неоткуда. С хрипом вдыхая воздух мелкими, пронизывающими все тело болью глотками, он сделал несколько шагов к колонне, за которой находилась небольшая полка. Там стоял маленький узорчатый флакончик из синего стекла, в котором он принес в святилище неразбавленный эликсир. Нашарив его липкими от крови руками, Анхотеп вернулся к алтарю. Тяжело опустившись на колени, почти ничего не видя из-за залившего глаза пота, он кое-как ухитрился зачерпнуть флаконом немного жидкости из лужицы и дрожащими пальцами как можно глубже втолкнул сургучную пробку. Изящный стеклянный сосуд был уже весь перепачкан кровью. Последним усилием Анхотеп поднялся на подгибающиеся ноги, добрел до полки, затолкал флакончик в самую глубь ее, в щель между колонной и стеной, и повернулся к дверному проему, навстречу свету.

К тому времени, когда его нашли лежащим поперек входа в святилище, он был мертв уже несколько часов.

Пока тела обоих жрецов обмывали и бальзамировали, за их души возносились молитвы, в которых говорилось, что они будут служить Повелительнице жизни в следующем мире, раз уж не сумели послужить в этом.

По приказу верховного жреца обе мумии положили в святилище, по обе стороны от алтаря, а вход в святилище замуровали навечно.



1

Да не воспрепятствует ничто суду моему;

да не восстанет ничто против меня;

да не отделишься ты от меня

пред ликом держащего весы. [2]



От Рождества Христова еще три тысячи лет. Бальзамирование завершено; тела обоих жрецов вновь относят в храм на скале, где они некогда служили своим богам, и оставляют там покоиться в тени тех самых стен, где они умерли. Лучик солнечного света на миг проникает во внутреннее святилище, но, когда последний из кирпичей-сырцов, которыми замуровывается вход, ложится на свое место, свет исчезает и внутренность храма, ставшего усыпальницей, мгновенно погружается в полную темноту. Будь там ухо, способное слышать, оно уловило бы приглушенные каменной толщей звуки: это младшие жрецы кладут поверх кирпичей слой алебастра и запечатывают вход. Потом снаружи становится тихо, как и в самом склепе.

Ничто не тревожит сна мертвецов. Благовонные масла и смолы, которыми пропитана их плоть, начинают делать свое дело. Они не станут добычей тления.

Души жрецов покидают свои земные оболочки и отправляются на суд богов. В чертоге за вратами страны Запада [3] Анубис, бог мертвых, держит весы, которые решат их судьбу. На одной чаше этих весов лежит перо Маат, богини истины. На другую Анубис кладет человеческие сердца.

– Что тебе действительно нужно, моя девочка, – так это устроить себе праздник. Что-то вроде отпуска. Съездить куда-нибудь.

Филлис Шелли была маленькой жилистой женщиной с энергичным квадратным лицом, форму которого еще больше подчеркивали ее очки в прямоугольной красной оправе. Благодаря модной короткой стрижке Филлис выглядела на добрую пару десятков лет моложе своих неохотно признаваемых восьмидесяти восьми.

Она направилась к кухонной двери с чайным подносом в руках, предоставив Анне следовать за ней с чайником и тарелкой сдобных булочек.

– Разумеется, ты права, – улыбнулась в ответ Анна. Задержавшись в холле, пока ее двоюродная бабушка выносила свой поднос на террасу, она несколько секунд постояла перед старым в темных пятнышках зеркалом в золоченой раме, разглядывая свое утомленное худое лицо. Ее темные волосы, собранные в низкий узел, были перехвачены шарфиком, цвет которого гармонировал с ее карими глазами с зеленоватым оттенком.