Сицилийские страсти   ::   Лайонз Вайолетт

 — Вернуться к браку, с самого начала оказавшемуся фальшивым? Основанным лишь на лжи и обмане? К браку, который ты решил держать в тайне ото всех, потому что стыдился его?

— Совсем не стыдился! — решительно возразил Франческо. — Просто объявлять о нем в тот момент было… несколько не кстати.

— Еще бы! Что ж, в конце концов я, вероятно, должна поблагодарить тебя за это. Ты избавил меня от унижения и нездорового интереса, который я неминуемо вызвала бы, знай люди о том, что мы женаты. Теперь же надо всего лишь подождать завершения всех формальностей, и мы сможем развестись так же тихо, как и поженились. Так что извини.

Роберта попыталась было пройти мимо. Однако он решительно преградил ей дорогу.

— Куда ты собралась?

— Наверх.

— Зачем?

— Какое тебе дело?

— Не смеши меня.

При виде упрямого выражения на лице Франческо Роберта тяжело вздохнула, поняв, что объяснений не избежать.

— Я собираюсь снять с кровати постельное белье, которым пользовались Сайлас и его… любовница. — Губы ее презрительно скривились. — Придется отдать все в стирку… Хотя, если честно, я с удовольствием сожгла бы его!

К ее облегчению, Франческо отодвинулся, давая дорогу. Но, поднимаясь по лестнице, Роберта обнаружила его идущим по пятам.

— Я пойду с тобой.

— Нет!

Не обращая внимания на ее протест, он продолжал подниматься.

— Франческо, — повернувшись, она увидела то же каменное выражение лица, — ты мне для этого не нужен!

Сама мысль о том, что этот мужчина, бывший, хотя и недолгое время, ее мужем, последует за ней в спальню, была просто невыносимой. «Я тебя не хочу» — вот что она должна была бы сказать, однако эти слова имели и другой, более деликатный смысл, поэтому вряд ли ей удалось бы произнести их с подобающей случаю убедительностью.

— Вдвоем это сделать легче, — заявил Франческо, как ни в чем не бывало продолжая путь.

— Я сколько раз делала это одна…

— Ничуть не сомневаюсь. Однако теперь я здесь и тебе нет никакой необходимости делать это одной.

— Франческо, это моя комната! Раздражение и невольный страх перед этим человеком невольно заставили ее голос дрогнуть. Несколько необычный угол обзора только подчеркивал физическую силу мышц его груди и плеч. Темные волнистые волосы блестели в солнечном свете как шелк, обнажившиеся в улыбке зубы сверкали белизной на смуглом лице.

— Роберта, это мой дом! — резонно возразил Франческо, подражая ее интонации.

Какой ответ она могла на это дать? Ровным счетом никакого или, во всяком случае, никакого такого, который он мог бы принять, которому уделил бы внимание. Роберте не хотелось быть ему обязанной ничем, но ей отчаянно нужна была крыша над головой. К тому же, насколько она знала, Франческо уже вел строительство на спорном участке, не принимая во внимание никаких принципов морали.

Торопливо поднявшись на лестничную площадку, Роберта повернулась и с вызовом посмотрела ему в глаза.

— Ты же сказал, что я могу здесь жить! — воскликнула она и внутренне поежилась при виде сурового выражения, появившегося на его лице.

— Ты — да, — согласился он. — А не твои дружки.

Пора сказать ему всю правду, подумала Роберта. Как бы это все ни выглядело со стороны, Сайлас никогда не получал от нее разрешения находиться в этом доме, по крайней мере в спальне, не говоря уже о постели. Тогда почему же нужные слова словно застряли в горле? Почему бы не бросить их ему в лицо и окончательно не покончить с этим?

Да потому, что Франческо не имеет никакого права вмешиваться в ее жизнь. Он утратил его, предав ее доверие, поступив с ней не как с горячо любимой женой, а как с вещью, которой можно пользоваться по своему разумению.

Горячо любимая жена!

Ха-ха! Вот так шутка. Жестокая шутка, настоящий черный юмор, бередящий болезненные раны, только начавшие заживать.

На самом же деле она так и не стала женой Франческо, во всяком случае, в главном смысле этого слова, исключая, может быть, только секс.