Слишком много подозреваемых   ::   Гэри Нэнси

Ее прервал Джек:

– Генри не вписывается в мое представление о том, каким должен быть член нашего клуба. Он слишком напористый.

Джордж вскочил с места, не в силах сдерживать свои эмоции.

– А каким он должен быть, если со всех сторон дураки и расисты пинают его, заталкивая обратно на хлопковые плантации?

– Сядь, Джордж, – воззвал к нему председатель. – Предмет дискуссии – вовсе не его принадлежность к черной расе.

– А в чем же? В том, что у него мозгов в голове побольше, чем у вас всех, вместе взятых, и что у него руки не дрожат с похмелья, когда он вскрывает грудную клетку пациента?

– Давайте закончим на этом дискуссию о расовой проблеме. Сядь на место и остынь, если это возможно при такой жаре. – Председатель невольно стал повторяться, как заевшая пластинка. – Лучше последуем совету, который высказала наша уважаемая Гейл. Давайте просто решим этот вопрос голосованием. Клио тут же заявила:

– Зачем голосовать? Я уже бросила «черный шар». Гейл едва не задохнулась от изумления. «Черный шар»

означал, что любые итоги голосования аннулируются, а кандидату запрещено подавать в будущем заявления о приеме в члены клуба. Хотя официально члену приемной комиссии раз в год разрешалось выкинуть «черный шар», на памяти Гейл такого еще не случалось. Даже кандидат, который был выпущен из тюрьмы под огромный залог и явно догуливал последние дни на свободе, прежде чем окончательно надолго засесть в камеру за махинации с налогами, не удостоился «черного шара».

Мысли Гейл из-за нервного потрясения пришли в такой беспорядок, что она не могла сейчас вспомнить, подавал ли тот мошенник заявление повторно после того, как отбыл положенный срок в тюрьме, и ставился ли его вопрос на голосование.

– Это уже переходит все рамки! Ты даже не член нашей комиссии! – У Джорджа от возмущения кровь прилила к лицу. Оно стало багровым, и казалось, что вот-вот капилляры лопнут и все станут свидетелями кровавой драмы. – Ричард никогда себе такого не позволял! – выкрикнул он наконец.

Напоминание о супруге Клио сразу же заставило всех проглотить язык и подавить в себе желание участвовать в споре. Ричард Пратт был председателем приемной комиссий на протяжении более двух десятилетий. Гейл, заставшая его в последние дни пребывания на этом посту, восхищалась умением пожилого джентльмена сглаживать острые углы, быть приятным для всех и во всех отношениях, мудрым, справедливым, жестким, но не жестоким, и потому она преданно служила ему. Пусть частенько установленные им правила и законы воспринимались некоторыми как драконовские, она подобное мнение категорически не разделяла.

Гейл окинула взглядом сидевших за столом, затем повнимательней всмотрелась в лицо Джека. Опухшее от пьянства лицо, лишенное всякого выражения. А ведь она помнила жаркие дискуссии Ричарда с ним на расовую тему и то, как Ричард постепенно смягчал свою позицию под давлением тогда еще красноречивого Джека, и соглашался, что цвет кожи не есть непреодолимое препятствие для вступления в клуб. Соглашался Ричард Пратт нехотя, потому что в глубине души, – а Гейл считала, что ей удалось разгадать, что там пряталось на дне, – он предпочитал замкнутость во всем и новых для него людей воспринимал с большим усилием, но предпочитал не раскрывать свою истинную сущность.

На десятках званых обедов, вечеринок, коктейлей и пикников, где они встречались, он никогда не касался своих личных проблем. Никто не знал, почему его брак с Аурелией, родившей ему двух дочерей, потерпел крушение. Ричард ни разу не произнес слов укора в адрес бывшей супруги, и, по слухам, финансовая помощь, выделенная им, превысила сумму, которую она могла получить по суду.