Смятение сердца   ::   Фетцер Эми

— Камилле хочется побыть в обществе красивого холостяка, а не куска теста и груды грязных тарелок. Это совершенно естественно.

Сэйбл вышла, сопровождаемая смешком свекрови. В сумеречной кладовой она сразу попала в чьи-то крепкие объятия.

— Хантер! — ахнула она, поначалу ошеломленная. — И давно ты сидишь здесь в засаде?

— Я сидел бы и дольше, если бы понадобилось. По-моему, это единственная на данном этапе возможность остаться с тобой наедине. Могу я теперь?..

— Все, что угодно.

В полумраке тесной и прохладной кладовой, среди запаха свежих фруктов и сухих трав, Хантер поцеловал жену. Он любил родителей, братьев и сестру и всех прочих, кто гостил сейчас в его доме, но это не означало, что хозяин дома обречен непременно мучиться от воздержания, когда приезжают гости. Он думал о том, что дом стоит развалить по бревнышку и построить заново с более толстыми стенами. При этом его руки не забывали бродить по груди Сэйбл, скрытой от него атласом платья. Ее негромкие стоны волновали, а ответные поцелуи попросту сводили с ума. Удивительно, но все, что они делали вместе, казалось таким правильным и чистым! Порой Хантер даже спрашивал себя, на самом ли деле держал в своих объятиях других женщин. По сравнению с теперешними прежние плотские радости казались пресными, вялыми и скучными. Впрочем, он знал, в чем дело. В любви.

— Я так хочу тебя, Сэй! — прошептал он, сопроводив это признание ласковым укусом в мочку ее уха.

— Да неужто? — промурлыкала она, откинувшись на бревенчатую стену, чтобы мужу было удобнее целовать ее и пощипывать губами везде, куда он мог дотянуться.

Как ей хотелось оказаться с ним наедине, в постели со свежими простынями, совершенно голой… Руки ее сами собой нырнули между их тесно прижимающимися телами и легли на выпуклость на брюках Хантера.

— Милый, это все для меня? — лукаво осведомилась она.

Хантер прорычал что-то неразборчивое. Он был совершенно уверен: если Сэйбл будет продолжать это, он долго не продержится. А все это чертово воздержание! Может быть, задрать ей юбки повыше, повернуть спиной — и проделать это прямо здесь, между бочкой с яблоками и сусеком с мукой?

— Нет, ждать до ночи я точно не буду, — пробормотал он куда-то между выпуклостями грудей. — Сразу после обеда поедем покататься верхом. Как ты на это смотришь?

Он отстранился только для того, чтобы пониже сдвинуть корсет Сэйбл, и снова спрятал лицо на ее груди.

— Хантер, дорогой, прости, что я мешаю тебе приставать к жене, но не мог бы ты передать мне вон ту банку персикового варенья?

Словно подростки, которых строгая мать застала целующимися, Хантер и Сэйбл отскочили друг от друга.

— Спасибо, сынок, — кротко поблагодарила Шарлотта, получив свое варенье. — Можешь продолжать.

— Обещаю, ма, я не посрамлю имени Мак-Кракенов.

— Хантер! — возмутилась Сэйбл, ткнув его кулаком в бок.

— Смотри-ка! — удивился он, отворачиваясь от закрывшейся двери. — Женщина, твои щеки краснее яблок в этой бочке!

— И неудивительно! Представь себе, что думает сейчас твоя мать

— Она думает, что я люблю тебя.

Сэйбл растеряла все упреки. Она не могла спокойно слышать эти три волшебных слова, несмотря на то, что Хантер произносил их часто. Не в силах сдерживать то, что чувствует, она обвила руками шею мужа и поцеловала его долгим поцелуем. И так они стояли, обнявшись, пока разом не сообразили, что странная тишина за стенами кладовой им не мерещится.

— По-моему, что-то случилось, — нахмурился Хантер.

Вскоре они рука об руку направились через дом к парадной двери (Сэйбл не преминула мимоходом заглянуть в зеркало, чтобы убедиться, что выглядит прилично).

Чета Мак-Кракенов и Ричард Кавано стояли у ограды, глядя в сторону земель, принадлежащих Хантеру.