Соблазнение в Париже   ::   Мортимер Кэрол

— Я не сообразила, что фамилию Боучамп можно записать как Бичам, — медленно начала она. — Если это так, я… ну, в общем, я… — Ну и что она? Неважно, как ты произносишь или записываешь имя человека, он все равно заслуживал всех тех определений, которые она ему дала. Мало того, что он имел четырех подружек, о которых Мэтти уже знала, оказалось, что у него была также и семья!

— Мэтти? — Мать, нахмурившись, подозрительно посмотрела на нее. — Мэтти, что ты сделала? — осторожно поинтересовалась она.

— Сделала? — переспросила Мэтти, ее голос звучал тоньше, чем обычно, и она прокашлялась. — Из-за чего ты решила, что я сделала что-то? — возмущенно спросила она, подумав, что после всего быть честной с матерью — не самое лучшее решение.

— Потому что я знаю тебя слишком хорошо, Мэтти, — беспокойно продолжала ее мать. — Я также знаю, что ты всю жизнь кидаешься из одной крайности в другую… Разве имеет значение, как именно ты пишешь имя Джека Боучампа? — медленно спросила она.

Это имеет большое значение, когда просматриваешь органайзер матери и не обнаруживаешь никакой связи между Джеком Бичамом (ее мать, видимо, записала фамилию так, как услышала, говоря по телефону) и Джонатаном Боучампом из «Джей Би индастриз».

— Нет, не имеет, — вздохнула Мэтти. — Это совершенно неважно. Но… Ой, мам, ты права, я сделала кое-что ужасное! — Она состроила гримасу.

И когда Джек Боучамп узнает, что именно она сделала, навряд ли после этого привезет в гостиницу ее матери свою собаку.

— Хочешь об этом поговорить? — Диана начала слегка давить на дочь, как никто зная о внезапных и необдуманных поступках Мэтти, о которых та потом очень сожалела.

Разговор на эту тему никак не входил в планы Мэтти. Но у нее действительно не было выбора…

— Я полагаю, что должна. — Она тяжело вздохнула.

— Кофе или горячий шоколад? — спросила ее мать.

Она всегда подавала кофе, когда предстоял несерьезный, малозначительный разговор, и горячий шоколад — для действительно чего-то очень важного.

Мэтти выглядела несчастной.

— Если честно, сейчас более всего подойдет стакан виски!

Брови матери поднялись почти до волос. Ни одно из прежних признаний Мэтти не требовало виски. А ведь сколько этих признаний выслушала Диана! Ее импульсивная дочь сначала действовала, а потом уже думала. Судя по всему, сейчас был один из этих случаев.

— Я думаю, надо обсудить все дома, — с сожалением решила мать.

Мэтти неохотно поплелась следом, зная, что следующие несколько минут будут далеко не веселыми. Она, скорее всего, погорячилась с Джонатаном Боучампом…

Не то чтобы она изменила свое мнение о поведении Джонатана Боучампа — ничуть! — но, может быть, она не сделала бы того, что уже сделала, если бы не ее печальный опыт, к которому был причастен Ричард.

Вместо предполагаемого виски Диана приготовила чай. Они сидели на кухне, а около их ног крутились собаки.

— Ну, Матильда Мэй? — заговорила ее мать, так и не дождавшись ни слова от дочери, которая сидела и задумчиво смотрела в чашку с чаем.

Мэтти вздрогнула при упоминании ее полного имени.

— Сколько раз говорить, чтобы ты меня так не называла! — воскликнула она. — С твоей стороны вообще было опрометчиво так меня назвать. И не важно, что твою мать звали Матильда, а отца — Мэй. Может, действительно не было никакой причины…

— Мэтти, ты можешь возмущаться по этому поводу сколько тебе угодно, — решительно перебила ее Диана, — но, в конце концов, все же окажешься перед необходимостью рассказать мне о том, что ты натворила на сей раз.

Мэтти с трудом сглотнула и тяжело вздохнула.

— Ты помнишь того бабника?

— Бабника? А, ты имеешь в виду того негодяя, о котором ты мне рассказывала? Это тот, у которого четыре подружки?

— Ага, — неловко подтвердила Мэтти.