Сокол и цветок   ::   Хенли Вирджиния

Волна обрушилась на палубу, и Джезмин успела лихорадочно вцепиться в верхнюю часть нактоуза, пока судно кренилось все ниже, так что казалось, вот-вот перевернется, но как ни странно, очень медленно выровнялось. Соленые струи катились по палубе, оставляя огромные лужи. Джезмин услыхала, как Фолкон приказал ставить паруса, и почувствовала, как корабль, вздрогнув, дернулся, когда огромные парусиновые полотнища затрепетали на ветру. Волнение на море все усиливалось. Джезмин промокла до костей и поспешила в уютное убежище каюты.

Немного согревшись, она отыскала бархатный халат Фолкона и переоделась, напрасно ожидая, что муж тоже захочет сменить мокрую одежду. Фолкон не появился. Джезмин понимала: надвигающийся шторм – просто летний ветерок по сравнению с тем ураганом, который вот-вот разразится между ней и мужем, и была не прочь первой вступить в поединок, высказать то, что думает о его шлюхе, объяснив при этом все про себя и короля. Но пришлось терпеть. Джезмин сжимала кулаки и скрипела зубами, однако Фолкон и не подумал прийти. Рубцы от кнута на ногах и спине покрылись корочкой, превратившись в тонкую красную линию, и Джезмин пришлось натираться смесью меда и каламинта, чтобы не осталось шрамов. Теперь она точно знала: Фолкон намеренно избегает ее. Каждый день, выходя на палубу, она заставала мужа на одном и том же месте – тот стоял на носу корабля, угрюмо глядя на воду.

Положение становилось невыносимым. Ей так нужно было исповедаться и получить его прощение... и самой простить за Морганну... после того как они все выскажут друг другу.

Наконец, поняв, что он не придет, пока продолжается плавание, Джезмин постаралась выкинуть из головы тревожные мысли и думать только о радости встречи с близнецами.

Когда судно причалило у Галуэя, Джезмин с Эстеллой сошли на берег одни, без всякой помощи де Берга. Джезмин не терпелось обнять близнецов. Увидев их, она замерла на месте, не зная, может ли коснуться этих темных головок руками, лишь недавно подлившими яд в вино короля. Но все было мгновенно забыто, когда они помчались ей навстречу и бросились на шею, прижимаясь замурзанными щеками к ее лицу.

Впервые за эти ужасные дни Джезмин оттаяла. Из глаз ручьями струились слезы, но на сердце было легко, потому что единственный способный разлучить их человек ушел навсегда. Эту первую ночь дома она решила ночевать в детской, все время повторяя себе, как счастлива. Пока малыши любят ее, остальное не имеет значения.

Джезмин долго нежилась в теплой воде, попросила Эстеллу смазать подживший рубец медом с кала-минтом, надела теплый халат и, обняв детей, укачивала, пока их глазки не закрылись. Ей тоже было необходимо отдохнуть, исцелиться душой.

Джезмин легла и мгновенно заснула, но в полночь, час ведьм, какая-то сила подняла ее с постели. Неугомонная, словно тигрица, вышедшая на охоту, она надела мягкие туфли, бархатный халат и потихоньку прокралась на крепостной вал. Зажмурив глаза от бьющего в лицо ветра, она старалась заглянуть через стену; длинные светлые пряди разметались по плечам.

Она не знала, сколько времени простояла так, пока внезапно поняла, что уже не одна, и, вскинувшись, окончательно потеряла самообладание, увидев неотрывно глядевшего на нее Фолкона. Он не произнес ни слова. Не двинулся с места. Джезмин знала: муж никогда еще не был так зол на нее. Значит, как она и хотела, придется первой ринуться в бой.

– Что, не хватает смелости смотреть мне в глаза? – вызывающе бросила она, смело бросаясь в поединок.

– Боюсь, если подойду ближе, не выдержу и как следует отделаю вас, мадам, – ответил он с едва сдерживаемым бешенством.

Джезмин, покачивая бедрами, направилась к нему и, остановившись совсем близко, гордо подбоченилась.