Старинная легенда   ::   Стинбоу Луэлла

— Превосходно сыграно, мистер Далтон! Остается только надеяться, что жена ваша ни о чем не узнает.

— Я не женат.

— Тогда помолвлены? Не то, чтобы меня это занимало, сами понимаете, но здесь, в Санто-Беньо, репутация у меня та еще. Лучше знать заранее, откуда камни полетят.

Катберт пригладил рукою растрепавшиеся волосы. И Джиллиан с чисто женским злорадством отметила, что и у главного инженера щеки огнем горят. Значит, не только она одна вложила в этот поцелуй больше, чем собиралась… и взяла от него больше, чем рассчитывала.

— Ни невесты, ни подруги, ни даже собаки, — коротко ответил он. — Смысл моей жизни — работа. Я слишком много мотаюсь по свету, чтобы стоило к кому-то привязываться.

Уж не предостережение ли это? — подумала про себя Джиллиан. Ну что ж, ежели так, то зря он беспокоится. Ей от Катберта Далтона ровным счетом ничего не нужно, кроме как помощи и поддержки в работе над фильмом.

— Ну, слава Богу, — сухо отозвалась она. — А то на груди у меня места для еще одной алой буквы, кажется, не осталось.

Катберт воззрился на обсуждаемую часть анатомии с вниманием столь пристальным, что Джиллиан с трудом подавила стремление скрестить на груди руки. Лифчиков она отродясь не носила; во-первых, поскольку бюст ее особыми габаритами не отличался, и во-вторых, потому что терпеть не могла досадных помех, стесняющих движения во время работы. Впрочем, сейчас она с помехой охотно смирилась бы: вот уж воистину щит и опора девичьей стыдливости! Легкое электрическое покалывание у основания сосков недвусмысленно давало понять, что эффект ошеломляющего поцелуя не замедлил сказаться. Или, может быть, всему виною жадный взгляд Катберта?..

Молодая женщина готова была сквозь землю провалиться от смущения. Что за нелепость! Ни одному мужчине не дозволялось так ее взволновать с тех пор, как…

Ну, словом, со времен Чарли.

Стоило Джиллиан вспомнить о собственной глупости и том далеком лете, как ее точно холодной водой из ведра окатило. Трепет возбуждения, порожденный прикосновением губ и рук Катберта и его восхищенным взглядом, тут же угас, словно ничего и не было. В голове разом прояснилось. Молодая женщина, сощурившись, всматривалась в лицо собеседника, отмечая воинственно выдвинутый подбородок и легкое неодобрение в глазах.

— Когда вы нынче вечером вмешались в нашу перепалку и явственно дали понять, будто нас связывают не только деловые взаимоотношения, вы со всей очевидностью стремились осадить Чарли Донована. Спрашиваю из чистого любопытства: с какой стати вас волнует, что там про себя думают Донован-младший или его супруга?

Катберт воинственно расправил плечи.

— А может, мне не по душе, когда муж унижает жену, выказывая столь живой интерес к другой женщине!

Колкость предназначалась ей в той же мере, что и Чарли. Джиллиан тут же ощетинилась, — но сдержала-таки резкое замечание, уже готовое сорваться с языка. Еще не хватало оправдываться перед этим типом… или перед кем бы то ни было!

— А может, я здесь работаю, а не в игрушки играю, — невозмутимо продолжал Катберт. — В начале года я не раз и не два побывал в Санто-Беньо, чтобы заложить основы сотрудничества и заручиться поддержкой местного населения, включая семейство Донованов.

— А Юджин Донован — самый богатый и влиятельный из местных «царьков»?

— Именно. Пока он не узнал о ваших намерениях снимать фильм про древние развалины, он охотно выказывал мне всяческое содействие, особенно в сношениях с прочими землевладельцами, скотоводами, фермерами и бизнесменами. А с тех пор, как на сцене появились вы, Донован-старший превратился в…

— Сущее шило в заднице? — услужливо подсказала Джиллиан.

— В решительного противника любых задержек и проволочек.