Строптивая   ::   Данн Доминик

Я должен позвонить, а потом присоединюсь к вам.

Малколм Макнайт, который сейчас пишет биографию Жюля Мендельсона, спросил в прошлом году Филиппа Квиннелла, каково было его первое впечатление от встречи с ним. Филипп вспомнил эту встречу в холле и растерялся.

– Что первое пришло тебе на ум? – настаивал Малколм. Филипп не осмелился тогда сказать Макнайту, что первая мысль, мелькнувшая в голове, была о том, как замечательно сидит на Жюле Мендельсоне смокинг, на таком верзиле. Малколму же он сказал:

– Я подумал тогда, что он тот человек, которому я бы никогда не отважился перейти дорогу.

Однако это была вторая мысль, пришедшая ему в голову.

Для новичка без связей Филипп в тот вечер оказался за столом в исключительной компании, сидя между Камиллой Ибери, в которую он влюбился, и Роуз Кливеден, местной светской знаменитостью, женщиной в зрелом возрасте, которая совершенно нечаянно посеяла панику в жизни своей большой подруги Паулины Мендельсон. Причина столь удачного размещения Филиппа за столом не имела ничего общего с положением желанного гостя. Человек по имени Гектор Парадизо поменял карточки до обеда по причине, известной только ему, и сел на то место за столом, которое, по мнению Роуз Кливеден, было более выгодным – рядом с бывшей первой леди.

– Живи с карточкой места, умри с карточкой места, – сказала сидевшая слева от Филиппа Роуз Кливеден.

Она была слегка навеселе и очень раздражена, поскольку уже в третий или четвертый раз обнаружила нелояльность Гектора Парадизо по отношению к ней. На ее шее были видны признаки увеличенной щитовидной железы, которая то поднималась, то опускалась, когда она говорила низким прокуренными голосом:

– Представляете, Гектор поменял карточки. В последнее время он стал слишком самовлюбленным.

– Будьте осторожны в разговоре с Роуз, – сказала Камилла Ибери, сидевшая справа. – Как бы она ни была пьяна, тем не менее помнит все. Абсолютная память.

– Что из себя представляет Роуз Кливеден? – спросил Филипп.

– Старая жительница Лос-Анджелеса. Старый капитан. Давняя подруга Паулины. Замужем была три раза. Трижды разведена. Однажды имела связь с Джеком Кеннеди. В Белом доме. В спальне Линкольна. Она так говорит. Но известно, что она любит преувеличивать. Что еще хотите узнать?

– Прекрасно поданная информация, – ответил Филипп. – Вы могли бы заниматься моей профессией.

– А что у вас за профессия? – спросила она.

– Я прилетел только сегодня, чтобы писать сценарий для документального фильма. Честно признаться, я удивлен, что меня сюда пригласили.

– Паулина коллекционирует людей, – сказала Камилла Ибери.

Она была красива той неброской красотой, которую поначалу Филипп не разглядел в ней. Светлые волосы были разделены на прямой пробор и заколоты сзади двумя золотыми заколками. Этот стиль прически ассоциировался у Филиппа с дебютантками, которых он наблюдал на танцевальных балах, когда жил в Принстоне. Позже Филипп узнал, что она недавно овдовела, хотя была только на год или два старше его.

Как у Паулины и всех ее близких друзей, у Камиллы предметы разговора были намного возвышеннее, чем у Филиппа.

– Ни за что не умирайте в другой стране, если не говорите на их языке, – сказала она, рассказывая о внезапной кончине мужа на улице в Барселоне. – Это был какой-то кошмар. Посольство было бессильно. Благодарю Бога за помощь Жюля Мендельсона. Он сделал несколько звонков и все уладил. Тогда я смогла перевезти на корабле бедного Орина домой.

Заметив, что Филипп слушает ее внимательно, она взяла его карточку и прочитала имя, хотя он уже дважды его называл.

– Филипп Квиннелл. Почему вы приехали сюда, на Золотой Запад? – спросила она.

– Спасаюсь от преследования, – сказал он.