Сватовство по ошибке   ::   Миллер Надин

 – Да и мне не помешает хорошая выпивка. Что, если нам совершить налет на винный погреб? Может, там завалялась бутылка французского коньяка. За последние шесть лет я научился понимать толк в подобных вещах.

Гарт улыбнулся уголками губ.

– Великолепная идея, – с деланным энтузиазмом произнес он. – Но прежде я хотел бы кое-что тебе передать. – Он вытащил из ящика библиотечного стола золотые карманные часы и протянул их Тристану. – Это одна из двух вещей, оставшихся после нашего покойного отца.

Тристан брезгливо взглянул на богато украшенные часы.

– Благодарю покорно, но я не испытываю ни малейшего желания хранить память о старом распутнике, который не удосужился даже признать меня своим сыном.

– Пускай тогда они послужат тебе предостережением от всего порочного и дурного, что было в душе старого негодяя, – мрачно отозвался Гарт. – Только ради этого я тоже оставил у себя старую папашину табакерку.

***



Контора компании "Харкур Шиппинг" была расположена в двухэтажном пакгаузе неописуемой архитектуры, возвышавшемся среди обширного рыбного рынка Биллинсгейт. Тристан и Гарт приехали сюда в фаэтоне покойного графа – не очень удобном, но внешне весьма импозантном. Их экипаж прокладывал путь сквозь толпу домохозяек и слуг из богатых домов, которые торговались с владельцами прилавков из-за тюрбе, лососей, омаров, угрей и прочих даров моря.

Воздух вокруг был насыщен острым рыбным запахом, который перебивал зловоние старых, заваленных мусором доков и массы немытых людских тел, до отказа заполнявших оживленный рынок. Тристана уже начинало мутить, и он почувствовал предательскую слабость в желудке. Ночной налет на винный погреб в Уинтерхэвене вместо одной принес братьям целых две бутылки отменного коньяка, и Гарту с Тристаном удалось осушить их обе. И только холодный серый рассвет напомнил им, что через несколько часов их ждет встреча с Калебом Харкуром.

И сейчас, когда яркое солнце слепило налившиеся кровью глаза Тристана, а пронзительные крики рыбных торговок отдавались болью в его тяжелой голове, он молился не только о том, чтобы успокоился его желудок. Сжав зубы, он просил Господа даровать ему ясный рассудок при встрече с человеком, в руках которого находилась судьба Рэмсденов. Трясущимися руками он остановил фаэтон перед дверью, на которой была медная табличка с надписью: "Компания „Харкур Шиппинг"", бросил монетку уличному мальчишке-носильщику и помог своему измученному брату выбраться из экипажа.

Минутой позже, войдя в контору, они, к своему удивлению, обнаружили, что насколько этот нелепый пакгауз казался им безобразным снаружи, настолько строго и изысканно выглядел изнутри. Большая приемная, куда они сразу попали, была устлана разноцветными коврами ручной работы, стены были украшены со вкусом подобранными картинами, не уступавшими полотнам из галереи Уинтерхэвена, которые просуществовали до тех пор, пока ими не пришлось оплатить пагубную страсть четвертого графа к игре в кости. К счастью, рыбные запахи не смогли пропитать стены конторы Калеба Харкура. Напротив, обоняние Тристана ласкал необычный пряный аромат. Причину этого благоухания объясняла вывеска "Лучшие специи и экзотические травы Харкура" у подножья лестницы, ведущей на верхний этаж. Тристан указал на нее Гарту:

– Ты был прав. Грузовые перевозки – это лишь одно из предприятий Харкура.

Не менее двух дюжин человек в одинаковых темных плащах и бриджах, разбившись на небольшие группы, стояли посредине комнаты.

Несмотря на приглушенные голоса, в них чувствовалось некое нервное напряжение. Все это напоминало Тристану ожидание аудиенции у регента в Карлтон-Хаус.