Последняя стрелка   ::   Серегин Михаил Георгиевич

И шлюху свою предупреди, чтобы пасть больше не разевала!

Он пнул ногой трясущегося директора и, сделав знак своим подручным, вышел из кабинета и отправился докладывать боссу о том, как прошла первая операция…



Глава первая

– Ан-то-он! Просыпайся. В школу пора! – Светлана тормошила мальчишку за плечо, сидя на краешке кровати.

Антон просыпаться не хотел. В ответ на все старания приемной матери он только сильнее зажмуривал глаза, пытаясь натянуть на голову одеяло. Светлана, улыбаясь, придерживала одеяло левой рукой, не переставая правой ласково трепать мальчишку за вихры.

Полунин, завязывая желто-черный узкий галстук на кипенно-белой рубашке, с усмешкой наблюдал за ними через приоткрытую дверь. Сын, в отличие от него самого, был «совой» и всегда трудно просыпался. Подобная игра в побудку продолжалась каждое утро, и всякий раз Антон придумывал что-нибудь новое, чтобы подольше оставаться в постели. Владимиру было интересно узнать, что выкинет его сын сегодня, и он не спешил отходить от двери.

Мальчишка сдаваться не хотел. Несмотря на все старания Светланы, он отказывался открыть глаза и крепко держал одеяло. Тогда женщина решила прибегнуть к приему, проверенному не на одной сотне детей, – пощекотать Антона, и пришлось тому капитулировать.

– Ладно, сдаюсь! – сказал он сквозь смех и сел на кровати. – Мама Света, я есть хочу! Накладывай мне завтрак. Я уже бегу.

– То-то, – улыбнулась Светлана и вышла из комнаты.

Но едва она перешагнула порог, как Антон встал на четвереньки и, не видя, что отец наблюдает за ним, постарался проскользнуть с одеялом в руках в родительскую спальню. Полунин перехватил его на пороге.

– Вы арестованы за контрабанду одеял! – Он подхватил мальчишку на руки. – Вы имеете право хранить молчание, но обязаны идти чистить зубы.

– Так нечестно! – обиженно завопил Антон. – Вы двое здоровых лбов напали на одного ребенка. Как маленькие, честное слово! Ну что, убудет от этой школы, что ли, если я на пять минут опоздаю?

– Нет, не убудет, – усмехнулся Владимир. – Зато у тебя убудет! Если ты опоздаешь на урок, то схлопочешь замечание в дневник. Если схлопочешь замечание, я буду вынужден тебя наказать, и ты останешься без своих любимых «Черепашек ниндзя» по телевизору. Я тебе в это время буду рассказывать о том, что может случиться с человеком, который постоянно опаздывает. А вдобавок, чтобы приучить тебя к дисциплине, завтра подниму на полчаса раньше. Согласен?

– Не-а, – покачал головой мальчишка. – Если ты опять начнешь меня воспитывать, то я и «Спокойной ночи, малыши» пропущу. Лучше отпусти меня. Я пойду в ванную!..

В принципе что-то похожее происходило в семье Полунина почти каждое утро. За исключением, пожалуй, выходных. Мальчишка капризничал, не желая просыпаться, а Владимир или Светлана пытались найти против этого какое-нибудь противоядие. И, как ни странно, Полунина подобное положение вещей ничуть не раздражало.

Напротив, он находил забавными утренние баталии с сыном и чувствовал себя не в своей тарелке, когда уходил на работу до пробуждения Антона. Полунин в таких случаях почти целый день чувствовал себя неуютно. Его привычный распорядок был нарушен, и Владимиру начинало казаться, что из-за этого может случиться что-то непоправимое.

Полунин посмотрел вслед сыну и усмехнулся: мальчишка рос, как на дрожжах. Для своих шести лет он казался очень крупным и был самым высоким в классе. Впрочем, все еще может измениться! Владимир и сам в детстве казался очень рослым, а сейчас его не назовешь великаном.

Повернувшись к зеркалу, Полунин поправил галстук, расчесал совершенно седые волосы. В тридцать с небольшим такая седина кажется неправдоподобной. Но сам Владимир давно к ней привык. Он поседел очень рано, когда едва не умер в тюрьме от зверских побоев садиста-охранника.

– Пятнадцать лет! – усмехнулся Владимир своему отражению.