Тигрица   ::   Блейк Дженнифер

 — Ее улыбка была совсем слабой и погасла так же быстро, как появилась.

— Вот и хорошо. Значит, мы с тобой равны. Никаких разводов, никаких отсрочек…

Джессика повернулась к нему.

— Неужели президент могущественной транснациональной корпорации может быть таким… несовременным?

— Я не только президент корпорации, но и мужчина, — произнес Рафаэль таким глухим голосом, словно он рождался у него в груди. — Я не чувствую никакой необходимости пересматривать свои взгляды в угоду времени или моде, если это означает плыть по течению вместо того, чтобы бороться за то, что считаешь правильным. И «современная», как ты выражаешься, женщина мне тоже не нужна. Мне нужна умная, ласковая жена, которая умеет любить, которая способна испытывать страсть и, твердо зная, чего она хочет, добивается этого во что бы то ни стала. Только такая женщина получит мое сердце и душу — и мое тело со всей его силой в придачу. Я буду любить и беречь такую женщину, пуще глаза, я сделаю ее светом в моем темном мире, орхидеей, которая поражает взгляд своей красотой и сводит с ума незабываемым ароматом. Кто знает, возможно, когда-нибудь я и встречу такую женщину, но до тех пор мы с тобой будем связаны нашим обетом, нашей нерушимой клятвой. Только она сможет спасти нас обоих.

Его взгляд, тембр его голоса, серьезность и торжественность произносимых им слов, заставили Джессику понять, что он имел в виду, но, прежде чем она успела произнести это вслух, Рафаэль наклонился к ней и закрыл ей рот поцелуем. И снова Джессика ощутила сладостное, незабываемое волшебство вкуса и прикосновения. Атакуя эти два ее чувства, он словно дразнил ее, согревая ей кровь и зажигая в ней огонь страсти. Губы Рафаэля ласкали ее рот, и по всему телу Джессики разливалась волна пульсирующего тепла, а движения его языка успокаивали, убаюкивали мысли и будили желание ответить тем же.

Покачнувшись, Джессика подняла руки и обняла его за шею, чувствуя под пальцами густой шелк его волос. В ответ Рафаэль так крепко прижал ее к себе, что ее напряженные соски уперлись ему в грудь, а тело ощутило его растущее возбуждение. Словно сквозь сон Джессика услышала его вдох и поняла, что Рафаэль отчаянно сражается с собой, пытаясь удержать себя в руках.

И неожиданно она почувствовала себя свободной. Выпустив ее, Рафаэль еще несколько мгновений продолжал жечь ее взглядом, потом отступил назад и, повернувшись, пошел прочь своим широким, размеренным шагом. В лучах заходящего солнца черные волосы на его затылке отливали синевой, а рубашка из ореховой стала золотистой. Потом его фигура стала расплываться, таять, и Джессика поняла, что смотрит ему вслед сквозь застилающие глаза слезы.

— И ты так и не сказала ему, что любишь его? — спросила Арлетта удивленно. Ее настолько огорчили мокрые покрасневшие глаза и срывающийся голос дочери, что она даже не стала дожидаться, пока Рафаэль улетит. В ответ Джессика только покачала головой.

— Почему?

— Я не знаю, любит ли он меня.

— Какая чушь! — Арлетта с негодованием вздохнула, поднимая глаза к темному потолку крытой галереи, где они стояли: Арлетта — уперев руки в бока, Джессика — с поникшей головой и плечами.

— Вот не знала, что моя дочь — круглая идиотка! Твой Рафаэль вымел подчистую все свои закрома, чтобы купить компанию, которая ему абсолютно не нужна; он позволил деду вынудить себя к браку с тобой и преодолел несколько тысяч миль только потому, что ему показалось, что ты, возможно, попала в беду. Чтобы спасти тебя, он чуть не свернул шею этому психованному мафиози Холивеллу, а тебе все мало. Что он еще должен сделать? Покорить Северный полюс или слетать на Луну?

На самом деле Рафаэль совершил еще несколько подвигов, о которых ее мать не упомянула, но Джессика не стала ее поправлять.