Триумф рыцаря   ::   Дрейк Шеннон

Наконец он сел, и Игрейния опустилась рядом и заглянула ему в лицо: не стало ли мужу дурно от того, что он поднялся с постели.

– Что же мне с тобой делать? – тихо спросил он и отвел у нее со лба мокрые пряди. – Ты всегда оказываешься в самой гуще, хотя тебе надлежит сидеть в безопасном месте. – Эрик не ждал ответа – он прекрасно знал, как надо поступить. – Тебе все-таки придется ехать на север.

– Я знаю, – прошептала Игрейния.

– И не споришь? Понимаешь, что я прав? Да, Роберт и Найлз мертвы, но на юге небезопасно. Даже Лэнгли не такое уж надежное убежище. А в горах… есть прекрасные озера.

– Чудесно.

– Что-то ты больно покладистая. Неужели я ранен сильнее, чем подозреваю?

– Нет, – печально покачала головой Игрейния. – Просто я ничего не могу изменить. И каждый раз, когда ты станешь уезжать, я буду умирать без тебя, ожидая твоего возвращения.

Ладонь Эрика, которая до этого поглаживала руку жены, замерла.

– В самом деле? – спросил он, но и на этот раз не ждал ответа. – Я объявил твоему брату и лорду Дэнби, что они свободны и могут ехать куда им заблагорассудится. Они проявили себя благородными людьми. Но я не могу изменить себя и не жду от них, чтобы они забыли, что они англичане. Поскольку Эйдан – твой брат, думаю, ты бы предпочла, чтобы я его запер в каком-нибудь безопасном месте. Но я не могу так поступить. Он молод, но уже настоящий мужчина и достоин носить титул графа Абеляра.

– Я рада, что ты оставляешь решение им.

Эрик кивнул.

– А как быть с тобой, Игрейния? Ты ведь тоже англичанка. А при мне – всего лишь жена бунтаря. Я не могу обещать тебе ни роскошных замков, ни дорогих одежд… если уж на то пошло, а теперь не могу обещать и обычной кровати.

Игрейния рассмеялась.

– Меня хорошо вознаградили за мой титул и за богатство. А вот ты, похоже, остался внакладе. Мои земли в Англии будут, судя по всему, конфискованы. Хотя Лэнгли… ну, Лэнгли принадлежит тому, кто им управляет.

Эрик помолчал, а затем отрывисто произнес:

– Земли и богатства – это не награда. Награда – это ты, Игрейния.

– Я сама? И все? Эдуард бы этому никогда не поверил. И Роберт Брюс наверняка тоже.

– Роберт Брюс помнит твою красоту.

– Он сам тебе об этом сказал? – Она насмешливо изогнула бровь. – Видимо, в тот момент, когда приказывал со мной переспать?

Эрик улыбнулся, и в его улыбке не чувствовалось ни малейшей обиды.

– Помнишь тот день у реки? Именно тогда я понял, как ты прекрасна. – Его улыбка померкла, глаза потемнели, и он заговорил теперь серьезно: – Прости меня, Игрейния, за то, что мучил тебя. Когда мы с тобой познакомились, я испытывал такие телесные муки, какие не доставляет ни одна боль. Я знаю, ты тоже страдала. Но я ненавидел не тебя, а смерть. И каждый раз, когда смотрел на тебя, я начинал яростно проклинать самого себя. Не мог я согласиться с тем, что меня к тебе влечет. И испытал настоящий шок, когда понял, как ты желанна. Но потом, когда мне показалось, что я навсегда тебя потерял, несмотря на все усилия и свой, как я всегда считал, военный ум, я осознал…

– Что ты осознал?

Но Эрик не успел ответить. Со стороны лагеря послышались громкие возгласы. Игрейния нервно оглянулась. Вождь поднялся и помог подняться жене. И они быстро направились в ту сторону, откуда доносился шум.

И раненые, и те, кто за ними ухаживал, и остальные, кто просто отдыхал у реки, – все сгрудились вокруг сидевшего на взмыленной лошади Аллана. Всадник раскраснелся от быстрой езды, тяжело дышал, но широко улыбался.

– Что случилось? – спросил Эрик.

– Он умер! Король Англии Эдуард Первый почил в бозе. Встал с постели, взгромоздился на коня, проехал шесть миль за четыре дня, потом остановился и умер.