В ночи   ::   Смит Кэтрин

Виконтесса широко распахнутыми глазами глядела на него, а Уинтроп уходил ликуя. Ее облик чудесным образом запечатлелся в его памяти.

У него были голубые яркие глаза. Она не могла придумать, с чем их сравнить. С сапфиром – банально, с бирюзой – слишком неестественно. Индиго – совершенно не то. Его глаза были…

Ба-бах.

– Мойра, что случилось?

Вздрогнув, Мойра Тиндейл сунула ноющий от резкой боли большой палец в рот, слизывая выступившие капельки крови. Вздохнув, она отвернулась от окна.

– От глупости не бывает лекарств, Октавия. Я опять напоролась на гвоздь.

Октавия Шеффилд-Райленд улыбнулась в ответ, украшая каминную доску веточками падуба. Высокая, стройная и рыжеволосая, с ясными голубыми глазами, она словно излучала радость недавнего замужества. Именно этому так завидовала Мойра.

– Ты какая-то рассеянная сегодня. Что-нибудь случилось вчера на балу?

– Конечно, нет. – Теперь Мойра украшала окно, пытаясь скрыть от своей подруги покрывший щеки румянец.

– Разве никто не приглашал тебя потанцевать? – В голосе подруги звучало явное любопытство. От внезапной волны смущения Мойра закрыла глаза. Октавия знала. В это время года так мало поводов для сплетен, что даже мельчайшее событие, случившееся на балу или в общественном месте, сразу разносится молвой.

– Нет, конечно. – Это было частичной ложью. У Уинтропа Райленда с его голубыми глазами, которые не сравнимы ни с чем, фактически не было возможности пригласить ее. Никакой.

– Странно, я, должно быть, что-то не так поняла. – Сейчас лучше всего проигнорировать эту колкость. Нужно продолжать заниматься окном и ничего не замечать.

Ее плечи вдруг покорно опустились.

– Что ты не поняла? – Ветки забыты, Октавия придвинулась ближе. Слава Богу, слуги стали помогать украшать комнату, а не то им обеим не хватило бы времени до приезда гостей.

Октавия сияла, словно унижение, которое испытала Мойра прошлым вечером, было благом. Очевидно, ее подруга слышала явно не то, что бы это ни было.

– Я слышала, – зашептала она, как будто кто-то мог их подслушать, – что некий джентльмен выказал тебе особое внимание.

Пожалуй, это была единственная возможность обсудить случившееся. И как лучше всего ответить?

– Я поступила как дурочка, Октавия. Вот что случилось на самом деле.

Веселость намека исчезла, осталось лишь выражение сконфуженной озабоченности.

– Вовсе нет.

Мойра отвернулась, стала перебирать разложенные на ближнем столе украшения, чтобы только не видеть сочувствия на лице подруги. Двумя пальцами она теребила малиновый шнур. Бархат был нежным на ощупь.

– Я думала, он хочет танцевать с Минни.

– Вместо тебя?

Почему такое удивление в ее голосе? Нахмурившись, она посмотрела на подругу.

– Разумеется.

Октавия, сдвинув в ниточку свои светлые брови, словно зеркало, повторила выражение ее лица.

– Почему тебе такое пришло в голову? – Мойра недоверчиво хмыкнула. Разве это не очевидно?

– Потому что каждый джентльмен, который подходил к нам на этом балу, хотел танцевать именно с Минервой.

– Вот оно что. – Октавия подняла вверх палец, как будто решила изречь непререкаемую истину. – Во-первых, мой деверь отнюдь не «каждый» джентльмен. А во-вторых, я не уверена, что слово «джентльмен» вообще приложимо к Уинтропу.

Даже простого упоминания его имени хватило Мойре, чтобы покраснеть вновь. С первого мимолетного взгляда на Уинтропа Райленда, несколько лет назад, она считала его самым привлекательным мужчиной в Англии.

Он не уделил ей внимания. И в этом не было ничего странного. В то время она была застенчивой провинциальной толстушкой. Единственным мужчиной, который заметил ее тогда, был Энтони – ее лучший друг, ее муж. Недавно умерший дорогой Тони. Ей так не хватает его.