В сердце моем навсегда   ::   Гудмэн Джо

Она ласково улыбнулась:

— Конечно, расскажу…

Он почувствовал, как в нем снова нарастает желание. Девушка свернулась калачиком, прижавшись к нему. Его рука обвила ее талию, а грудь лежала у него в ладони. Он осторожно проник в нее. Она подалась ему навстречу, принимая в себя. Ее ягодицы прижались к его паху. Мужчина приник ртом к ее шее, зарылся в волосы. Он ощущал вкус ее кожи, свежий аромат ее тела заполнил его ноздри, бедра были теплыми. Она повернула голову и нашла его губы. Рот ее был горячим.

Она вся горела, и внутри и снаружи.

— Вот так, — шептал он хрипло и настойчиво. — Двигайся вместе со мной. — Она подчинилась, и ему показалось, что он подчинил себе огонь. — Боже, какая ты сладкая… очень сладкая.

Она принимала его в себя без остатка, и от этого он испытывал почти невыносимое наслаждение, граничащее с болью.

Его рука скользнула между ее бедрами, и пальцы ощупывали, поглаживали, дразнили. Он услышал, как сонный ритм ее дыхания стал быстрым и прерывистым. Едва понимая, что говорит, он подбадривал ее, сдерживая себя до тех пор, пока не почувствовал, как в ней нарастает наслаждение.

— Пожалуйста, — произнесла она, только одно слово, просто пожалуйста. Но она повторяла его снова и снова.

Когда девушка задрожала и обмякла, у него больше не было причин сдерживаться. Он отдал обратно ее жар и огонь, поделился с ней силой своей страсти. На этот раз, когда они обессилели, девушка повернулась к нему и быстро уснула.

Огонек масляной лампы еле горел. Ее профиль вырисовывался на его фоне. Он всмотрелся в ее лицо, в тонкие черты, которые не были красивыми, но все же привлекали к себе внимание, в пряди рыжих волос с проблесками меди и золота, гладкую кожу лица, освещенную отблеском лампы. Его удивило, что хочется всматриваться в нее, что хочется запомнить ее, хотя сперва он собирался всего лишь использовать ее и забыть.

Надо идти, подумал он. В его планы не входило провести всю ночь в борделе. Но она вцепилась в него, как репей в одеяло, и ему не хотелось отрывать ее от себя. Он оставит ей щедрое вознаграждение и ускользнет ранним утром. Ему в тридцать лет не пристало тайком прокрадываться в отцовский дом среди ночи. А так он сможет присоединиться к остальным за завтраком.

Он уснул с циничной улыбкой на губах при мысли о том, какое впечатление произведет, когда войдет с утренней газетой в вечернем костюме.

— Так что же случилось с Харланом? — спросил доктор Джеймс, когда Лиза подошла к концу рассказа.

— Бет его выгнала, размахивая шваброй.

— Правильно сделала, — одобрительно заметил он. — А девушка?

— Она наверху. Я поместила ее в комнату напротив Бет. Она едва могла говорить, конечно, но от испуга ли, из-за болезни, или из-за вреда, причиненного ей Харланом, я не знаю. Вот почему я послала за вами Хаггинса. Она была горячей на ощупь, и я подумала, что немного опия ей не повредит.

— Сколько?

Лиза пожала плечами:

— Обычная доза, полагаю. Вы же знаете, что я не отмеряю его.

— Знаю, что у вас привычка раздавать его щедрыми ложками.

— По крайней мере у меня хватило здравого смысла убрать из ее комнаты спиртное. — Она хихикнула. — Помните, какие дикие глаза были у Бет, когда она их смешала?

— Я помню, она три дня жаловалась на головную боль. — Он поставил рюмку. — Думаю, мне лучше сейчас взглянуть на эту вашу застигнутую бурей сиротку, — сказал он. — Она из тех, кого вы хотите заполучить в свое заведение?

— Я бы хотела, но не думаю, что она согласится. Она могла бы неплохо заработать, оставшись с Харланом, а она ясно дала понять, что не желает иметь с ним дела. — Лиза покачала головой и снова принялась теребить жемчуг. — Я очень опасаюсь, что она забрела на нашу улицу по ошибке.

— Значит, — медленно произнес он, — вы наконец подошли к сути моего визита.