Великолепная Софи   ::   Хейер Джорджетт

---------------------------------------------

Джорджетт Хейер

Великолепная Софи

I

Дворецкий, с первого взгляда, как он потом говорил, узнав в вошедшем единственного брата ее милости, приветствовал сэра Гораса низким поклоном и взял на себя смелость сказать, что, хотя миледи сегодня никого не принимает, она будет рада видеть брата. Такая честь не произвела на сэра Гораса никакого впечатления, он протянул пальто с накидкой одному из лакеев, шляпу и трость другому, бросил перчатки на мраморный столик и сказал, что он в этом не сомневался, попутно спросив у Дассета, как дела. Дворецкий, одновременно польщенный тем, что его имя не забыто, и задетый свободными и непринужденными манерами сэра Гораса, ответил, что у него все настолько хорошо, насколько это вообще возможно, и что он счастлив (если будет позволено так выразиться) видеть сэра Гораса ни на день не постаревшим с тех пор, как он в последний раз имел удовольствие доложить ее милости о приходе брата. Церемонно ступая, он проводил гостя по внушительной лестнице к голубому салону, где в съехавшем набок чепце, лежа на софе возле камина, тихо дремала леди Омберсли, накрывшись шалью. Мистер Дассет одним взглядом охватил открывшуюся картину, кашлянул и, тщательно выговаривая слова, объявил:

– Сэр Горас Стэнтон-Лейси, миледи!

Внезапно разбуженная леди Омберсли бессмысленно таращилась одно неуловимое мгновение, схватившись за чепчик, а затем тихо вскрикнула:

– Горас!

– Здравствуй, Лиззи, как ты поживаешь? – сказал сэр Горас, проходя через комнату, и ласково похлопал сестру по плечу.

– Боже мой, как ты меня напугал! – воскликнула ее милость, давая выход обуревавшим ее чувствам.

Дворецкий, терпеливо досмотрев эти проявления восторга, прикрыл дверь за воссоединившимися братом и сестрой и направился рассказывать своим подчиненным, что, как ему сообщили, проживший долгое время за границей джентльмен, сэр Горас, избран правительством для выполнения дипломатической миссии, чересчур деликатной для их понимания.

А дипломат между тем грелся, стоя спиной к огню, нюхал табак и говорил сестре, что она пополнела.

– Конечно, мы оба не стали моложе, – подлил он масла в огонь. – Но по тебе можно сказать, что прошло лет пять с нашей последней встречи, Лиззи, а если мне не изменяет память, это не так.

Напротив камина висело большое позолоченное зеркало, и во время беседы сэр Горас с критическим одобрением, но не тщеславно рассматривал свое отражение. Он хорошо выглядел в свои сорок пять. Если бы даже он немного поправился, то при его росте значительно выше шести футов это было бы малозаметно. Он был крупным и изящным мужчиной, пропорционально сложенным, с красивым лицом и пышными, не тронутыми сединой, темными волосами. Одевался он всегда элегантно, но был достаточно мудр для того, чтобы не следовать тем особенностям моды, которые способны подчеркнуть несовершенства фигуры, обусловленные возрастом. «Взгляните на беднягу Принни, – говаривал сэр Горас менее разборчивым приятелям. – Вот всем нам урок!»

Его сестра покорно выслушала скрытый упрек. Двадцать семь лет супружества оставили на ней свой след; а восьмикратное подношение сумасбродному и далекому от благодарности супругу плодов любви давным-давно лишило ее каких-либо намеков на красоту. У нее было неважное здоровье, уступчивый характер, и она любила повторять, что лучшее время следить за своей внешностью – это будучи бабушкой.

– Как дела у Омберсли? – спросил сэр Горас скорее из любезности, чем из интереса.

– Его немного беспокоит подагра, а в остальном неплохо, – ответила она.

Сопровождая свои слова кивком, сэр Горас сухо проронил:

– Всегда слишком много пил.