Потрошитель   ::   Обер Брижит

А сейчас ей почему-то нестерпимо захотелось сделаться мужиком, этаким здоровенным громилой с гигантским членом, и изо всех сил треснуть тяжеленным кулачищем по довольной физиономии Жанно. А ведь она всегда была такой кроткой! «Пустяки — переутомление, нервный срыв…» — решила она.

— Лола, что с вами? — спросил Жан-Жан, пожирая ее взглядом голодного пса, изнемогающего перед шматом ветчины.

— Ничего, спасибо, в Марселе мы привыкли к утопленникам, — откликнулась Лола.

Жан-Жан восхищенно покачал головой. Какой же у нее сказочный зад и какой адский взгляд!

Если бы он только знал, до какой степени он был близок к истине! В результате одного из тех фокусов, коими так любит жонглировать судьба, прекрасная и беспечная Лола, нисколечко о том не подозревая, сделалась прибежищем жесточайшей, обагренной кровью сущности, за совершенные злодеяния обреченной мыкаться на земле, бок о бок с силами правопорядка. И в данный момент вышеназванная сущность в бешенстве рвала и метала:

Нет, вы только полюбуйтесь на этого засранца! Ну чего ты пялишься, Жанно? Тварь, знал бы ты, где собака зарыта! Знал бы ты, что в тепле и холе несравненной Лолы таюсь я! Да-да, я! Великий, неповторимый и самый лучший серийный убийца в мире! Я, некогда любимец женщин, теперь — узник одной из этих надувных кукол! В трезвом уме и полном бессилии. Как мне больно! Это же надо — угодить в тело второго сорта, обреченное к тому же следить за правопорядком!

Я, убийца масштаба Ганнибала, я, Кутюрье Смерти, подло убитый этой старой клячей, лейтенантом Костелло, теперь вынужден трястись зайцем в этой полицейской суке! За что такая несправедливость?! Ну почему, почему я не могу причинять зло? За что этот крест? Как это страшно — в совершенном бездействии слушать собственное нытье! Тьфу ты! Достать бы револьвер и кончить их всех, кончить прямо здесь, залить этот песок их свинячьей кровью! Так нет же!

Нельзя! Не могу: этой треклятой руке плевать на мои приказы! Ее запрограммировали! Запрограммировали переводить баранов через улицы по пешеходным переходам! Какой срам!

Лола судорожно терла виски: сейчас же прекратить этот гул и сосредоточиться на реальности!

Офицер судебной полиции Мерье, не подозревая о Лолиной драме метемпсихоза, как ни в чем не бывало изучал мертвое тело, вглядываясь поверх плеч технического персонала.

— Ничего — ни обручального кольца, ни каких-либо других украшений.

— У него такие загорелые плечи, — заметил Марсель.

— Я бы сказал, загорелые от рождения, Блан.

— Да я не про то… Похоже, он постоянно носил что-то вроде майки с глубоким вырезом…

— И дальше что? — подал голос Мерье.

Как же все это тоскливо и нудно! Неудивительно, что у нас повышается уровень преступности!

— Он не похож на рабочего. Посмотрите на его волосы, руки… Да и ноги — до середины бедер они также темны от загара. Да-да, шорты и майка. Вот в чем дело. И шея, опять-таки, загорелая.

— И что из того? — вздохнула Лола, размышляя об усах Марселя: пожалуй, это из-за них он кажется таким прибабахнутым.

— Из того, что у него длинные волосы, следует, что он забирал их в хвост, — отрапортовал Марсель протокольным голосом.

— Шорты, майка, конский хвост… Послушайте, капитан, вам это говорит о чем-нибудь? — возмутился , Мерье.

— О банде педерастов у старого блокгауза, — ответил Жан-Жан, вызывающе уставившись на Марселя.

Мерье зацокал языком, а Лола резко дунула на свой идеальный маникюр.

— Простите, пожалуйста, может быть, продолжим нашу дискуссию в участке? Заодно и судмедэксперта выслушаем, — проворковал ее очаровательный ротик с пухлыми губками.

— Прежде всего, дитя мое, необходимо хорошенько пропитаться самой атмосферой преступления, — ответ ствовал Жан-Жан, по-отцовски приобнимая ее хрупкое плечико.

— Так ведь мы даже не знаем, где оно — место преступления, — содрогнулось хрупкое плечико, отодвигаясь от волосатой клешни.