Вернуть красоту   ::   Айрон Ширли

Сжав трубку так, что пальцы побелели, она возбужденно закричала:

– Что? Перекупили канделябр? Кто?

– Перекупила… – Раздался шелест бумаги. – Элла К. Рэйнальдс.

Флой и сама догадывалась. В городе только одни человек кроме нее жаждал получить этот старинный канделябр – ее собственная мать.

Флой уже давно мечтала приобрести его, и ее мать прекрасно знала об этом. Элла была очень образованна, невероятно умна и, казалось, видела все. Как результат, она все знала и все имела.

Единственное, чего она не знала, это как быть матерью, с горечью подумала Флой, Ей никогда не нравился этот безумный кураж Эллы, ее амбиции, умение справляться с несколькими вещами одновременно. Но когда дело касалось ее дочерей, все эти качества исчезали. Со своими детьми Элла чувствовала себя не в своей тарелке. Не могла дать им ни любви, ни ласки, ни заботы.

Когда Флой окончила колледж, она решила уехать из дома и начать самостоятельную жизнь. Тогда состоялся ее первый откровенный разговор с матерью. Она сказала ей, что уезжает навсегда и прощает ей все: забытые дни рождения, равнодушие, черствость. Она была готова к любому концу их разговора, но только не к такому, каким он оказался на самом деле.

Элле тогда позвонили. Она взяла трубку и, решая по телефону какие-то деловые вопросы, протянула дочери руку, рассеянно поцеловала ее мимо щеки и полностью переключилась на телефонный разговор, как будто до этого они беседовали о сущих пустяках. В изумлении, простояв возле матери минуту с мокрыми от слез глазами, Флой пожала плечами и молча вышла.

Не каждой матери дается талант любить своих детей. В тот день Флой окончательно смирилась с этим.

Четыре года спустя Элла удивила всех, выйдя замуж второй раз и бросив все ради такого же холодного, такого же амбициозного, как и она, человека – доктора Джеймса Рэйнальдса, нейрохирурга. Флой приехала на свадьбу, и, если бы она не увидела все своими глазами, она никогда не поверила бы в это.

Элла сделала мужа объектом своего обожания. Она то и дело целовала его, обнимала, ласкала и снова целовала. Теперь она жила только для этого мужчины, отдавая ему всю свою, неизвестно откуда взявшуюся, любовь и нежность.

Несколько секунд Флой молчала. Воспоминания жгли ее сердце. И вот теперь мама нанесла ей новый удар.

– Спасибо, – сказала она.

На том конце послышались короткие гудки.

Боже! Она так хотела купить этот канделябр! Так тебе и надо, раздраженно подумала она, слишком сильно хотеть вредно.

Ладно! У нее достаточно других забот. У нее дом в ужасном состоянии. Она взглянула на Клода. Он отставил в сторону свой молот, и теперь в руке у него была лопата, которой он интенсивно сгребал обломки стены в большую телегу.

Флой сузила глаза, как дикая кошка, и положила руки па бедра.

– Так вы не ответили мне, почему так рано начали ремонт.

Клод продолжал нагружать телегу, пока она не наполнилась доверху. Затем он медленно выпрямился и внимательно посмотрел на Флой своими синими глазами, совершенно спокойный, без малейшего намека на какой-либо мужской интерес по отношению к ней.

Неужели ей тогда только показалось?

– Я не думал, что двадцать четыре часа такая большая разница, – наконец произнес он.

Отбросив в сторону лопату, он взялся за ручки телеги и покатил ее к выходу. Мышцы сильных рук напряглись.

Флой отвернулась.

– Вы не представляете, как мне нужен был этот день перед тремя месяцами нескончаемого грохота и шума. А вы все испортили.

Клод провел рукой по мокрому лбу. Он выглядел усталым, был весь в поту и очень разгорячен.

– Да? А может быть, не я, а этот телефонный звонок все испортил?

Флой вспыхнула.

– Между прочим, подслушивать нехорошо, – заявила она строгим голосом учительницы.

– Я не подслушивал! – Замечание Флой его явно задело.