Вирус любви   ::   Усачева Елена Александровна

»?

Репина Василиса…

Ася вздохнула и… и…

Рука сама легла на стол, а пальцы непроизвольно вывели: «Павел».

Чувство было странное, потому что писала она это имя впервые.

Когда строчка закончилась и рука стала более уверенно выводить заглавную «П», Репина чуть изменила слово. По странице запорхали имена – Павлушечка, Павличек, Пашечка, Павлик.

Лист оказался быстро исписан, после чего был смят и отправлен в рюкзак.

Нет, над текстом предупреждения надо было еще подумать.

Теперь все школьные уроки неслись мимо Асиной головы. Декабрь пролетал, как в горячке. Стоило Репиной выйти на перемену, остановиться около стены и опустить глаза в пол, как в ее голову вихрем врывались фантазии.

Лес, темная дорога петляет между безмолвными деревьями, только слышно, как хрустит снег под копытами коня…

В ее вымыслах часто присутствовал конь, а иногда вырывалась вперед четверка вороных, запряженных в золотую карету.

Лошади должны были присутствовать обязательно, это придавало ее историям особую романтичность.

…Вот, значит, едет она верхом, черный жеребец под ней храпит и недовольно дергает головой. И вдруг за поворотом открывается ужасная картина – трое отморозков кого-то бьют ногами. Человек извивается, но не просит пощады, не зовет на помощь.

Конь под ней немедленно встает на дыбы. Раздается оглушительное ржание. Отморозки в панике бросаются в разные стороны. У одного из них в руке появляется длинный нож. Нехорошо поглядывая на Асю, он начинает подкрадываться к ней. Жеребец косится на холодный блеск металла, зло грызет удила. Потом резко разворачивается. В воздухе свистит копыто. Нож летит в одну сторону, отморозок, держась за разбитую руку, в другую. Слышится победное ржание. Конь опускается на передние ноги, помогая Асе сойти на землю. Утопая в глубоком снегу, она бежит к лежащему человеку, легко переворачивает его на спину. И – о, ужас! или – о, счастье! это Павел. Он жив! Он дышит!

Ася прикладывает к его бледным щекам горсть холодного снега. Секунда. Бархатные ресницы дергаются. Он глубоко вздыхает и открывает глаза.

Из-за деревьев показывается заплаканная Курбаленко. Она падает на колени, просит прощения – это ведь она завела Павла в чащобу, где их поджидала опасность, это ведь она даже не подумала заступиться за него. Но Павел Лизу не видит. Он смотрит только на Асю.

– Это ты меня спасла? – негромко спрашивает он. – Я этого никогда не забуду. Я теперь всегда буду с тобой!

Держась за руки, они встают, Павел холодными губами целует ее в щеку. Призывно ржет конь. Павел легко вскакивает в седло, сажает перед собой Асю, и они мчатся по просеке через лес, а навстречу им из-за горизонта поднимается ослепительное солнце.

Каждый раз от таких фантазий у Аси кружилась голова, сердце бешено стучало. Она так ярко все видела, что потом какое-то время не могла понять, где находится. Куда подевался лес и почему она сидит на стуле или стоит в коридоре около стены, а не изящно гарцует на красивом скакуне?

Павла надо спасать! Как же это сделать? Записку написать у нее не получилось. Подойти и просто сказать – тем более.

– Ну так вот… – Царькова говорила уже давно, но только сейчас Ася поняла, что обращаются к ней. – Она из кожи вон лезет, чтобы он ее заметил. А он – по нулям. Вообще! Словно ее и нет.

– Светка, зачем ты худеешь? – прервала этот бестолковый поток слов Репина, забыв, что уже спрашивала ее об этом когда-то.

После отъезда Гараевой Асе оказалось совершенно не с кем общаться. Все уже давно разбились на парочки, притерлись друг к другу, и никто не собирался ради страдающей Аси менять установившиеся порядки. Так и получилось, что среди большого класса, находясь постоянно в толпе людей, Репина чувствовала себя одиноко.