Вкус яблока   ::   Хиккетс Роберта

Бог мой, ее сын арестован! Когда впервые арестовали Реджи, ей казалось, что большего кошмара она никогда не испытывала, но сегодня поняла, что может быть в десять раз хуже. По крайней мере, муж ее был человеком взрослым, полностью осознающим, к каким последствиям может привести его поступок. И совершал-то он его по собственной воле. А ведь Алан еще ребенок, ее мальчик, ее малыш, которому и без того нелегко приходилось в последние несколько лет.

И вот, будто проблем сына ей недостаточно, судьба уготовила еще один неприятный сюрприз — она встречает Гарда и узнает, что именно он арестовал ее сына… За что ей все это, с горечью подумала женщина. Когда она решила вернуться с Аланом в Стампу, в глубине души надеялась, что никогда больше не увидит когда-то близкого ей человека. Да она не смогла бы смотреть ему в глаза после всего того, что натворила! Не нашла бы слов, чтобы объяснить, почему так резко и так малодушно порвала с ним.

Но точно так же, как много лет назад она предала Гарда, сердце предало сейчас ее. Вернулась домой, и на нее нахлынули старые воспоминания, самые дорогие из которых хотелось забыть, чтобы они, не дай Бог, никак не помешали ее счастливому браку. Ведь именно здесь, в Стампе, она впервые узнала, что такое любовь. Здесь когда-то была счастлива. По приезде выдержала недолго — всего лишь неделю, а потом притащила домой городской телефонный справочник и открыла его на букве «Б». Хотя Брустеров в нем было предостаточно, Гарда среди них не оказалось, а как зовут родителей и где они живут, она никогда не интересовалась. Так и не узнала ничего, вплоть до сегодняшнего дня…

— Ну разумеется, — раздался голос следователя, отвлекая Мэйбл от невеселых мыслей. — Он должен быть где-то в участке, но если уже уехал по маршруту, помощник дежурного может вызвать его по рации.

Мэйбл кивком поблагодарила следователя и вышла за Аланом в коридор. Через несколько секунд та догнала их.

— Миссис Роллинс, лейтенант Брустер уже едет сюда.

— Спасибо, — она вспомнила, как грубо Гард вел себя полчаса назад. Что ж, не стоит устраивать здесь представления, особенно в присутствии людей, с которыми он работает. Откашлявшись, сказала: — Я… я подожду на улице.

— И зачем тебе с ним разговаривать, мам? — спросил Алан, когда они вышли за дверь. — Ты ведь уже знаешь, что произошло. Может, поедем домой?

Строго взглянув на сына, мать натянула жакет, вытащила из кармана ключи и сунула их ему в руку.

— Иди в машину, негодник. Домой поедем, как только я поговорю.

Понурив голову, мальчишка подошел к машине и забрался в салон. Он выбрал заднее сиденье, так что ей был виден только его непослушный вихор. Может, не надо было с ним так резко, подумала она. Он, похоже, и сам не рад, что попал в такую историю. Ничего, пусть-ка помучается, решила мать. Впредь неповадно будет. Нужно заставить его дать клятвенное обещание, что такого больше не повторится.

Вздохнув, женщина прислонилась к низенькой бетонной стене, окружавшей полицейский участок. Ей казалось, что она спит. Вот бы сейчас проснуться и обнаружить, что все случившееся просто дурной сон. Что на самом деле сын не совершал никакого преступления. Что ему не грозит предстать перед комиссией по делам несовершеннолетних… Неужели это уже не тот невинный, наивный, милый мальчуган, каким она его считала?

Господи, что если она и вправду вырастила преступника? Ведь всегда учила его отличать добро от зла, объясняла, что такое хорошо и что такое плохо. Наказывала за вранье, постоянно твердила, что нужно быть честным. Старалась привить ему бережное отношение к истинным ценностям, которыми дорожила сама.