Влюбленные мошенники   ::   Гэфни Патриция

А вдруг он, вдохновленный примером Суини, тоже решит облегчить душу и кошелек в приступе христианского милосердия? Ей почему-то казалось, что он не спит, хотя утверждать наверняка она бы не взялась: его глаза были надежно скрыты за глухими кобальтовыми стеклами очков. Она частенько поглядывала на него исподтишка на протяжении последнего часа, стыдясь самой себя, но не в силах удержаться: его романтическая внешность невольно притягивала ее.

Был ли он слеп от рождения, спрашивала она себя, или стал жертвой какого-нибудь несчастного случая? И чем он живет? Отлично сшитый черный костюм тонкого сукна и серый шелковый галстук, казалось бы, говорили о богатстве и изысканном вкусе, однако сестра Августина давно уже усвоила, что вернейшим показателем финансового состояния человека являются его башмаки, а в данном случае они явно свидетельствовали не в пользу владельца. Растрескавшиеся, со стоптанными каблуками, они могли принадлежать либо человеку бедному, либо тому, кто не заботится о своей внешности. Ни то, ни другое определение к слепому красавцу вроде бы не подходило. А может – какая удручающая мысль! – это ботинки человека, который просто не видит своей обуви? Подумав об этом, она откинулась на спинку сиденья, устыдившись своего вороватого подглядывания исподтишка за беднягой, который не мог ее видеть. Несчастный! Такой молодой, сильный, полный жизни… Такой красавец!

И руки у него тоже были красивые, она обратила на них внимание в самом начале пути. Он сидел, обхватив резную ручку зажатой между колен трости длинными точеными пальцами, нервными и сильными, как у музыканта, с чистыми, коротко подстриженными ногтями. На пальцах не было колец. А может, он и не музыкант. Такие руки могли принадлежать священнику или скульптору. Как бы то ни было, сестре Августине не терпелось, чтобы одна из них поскорее потянулась за бумажником.

Монахиням не полагалось первыми вступать в разговор с незнакомыми мужчинами, поэтому сестра Августина облегченно перевела дух, когда это сделал за нее мистер Суини, непрерывно глазевший на слепого с еще более жадным любопытством, чем она сама.

Подавшись вперед всем телом, чтобы не осталось сомнений в том, к кому из сидящих напротив он обращается – хотя храпящего ковбоя можно было, безусловно, не принимать в расчет, – Суини напрямик спросил:

– Добрый день, сэр, как поживаете?

– Добрый день, – с готовностью откликнулся слепой. – Мистер Суини, если не ошибаюсь? Разрешите представиться – Эдуард Кордова.

Он протянул руку, и они с Суини обменялись рукопожатием.

– Сестра, – продолжал слепой, отвесив в ее сторону легкий почтительный поклон.

Оказалось, что он говорит с английским акцентом. Вот уж этого сестра Августина совершенно не ожидала.

Мистер Кордова, – приветливо отозвалась она.

Кордова? Значит, в его жилах течет испанская кровь?

И опять Суини, обуреваемый желанием удовлетворить свое любопытство, пришел ей на помощь.

– Вы родом из Монтерея, сэр? – бесцеремонно осведомился он.

– Немного южнее. У моего отца ранчо в долине. Суини удовлетворенно хмыкнул, давая понять, что ответ произвел на него должное впечатление.

– О, совсем небольшое, – пояснил мистер Кордова с извиняющейся полуулыбкой. – Всего несколько сотен тысяч акров.

Голос у него был низкий, но мелодичный и волнующий, как звук виолончели. Сестра Августина так заслушалась, что смысл его последних слов дошел до нее не сразу. Когда она наконец представила себе истинные размеры «совсем небольшого» ранчо, ей пришлось усилием воли закрыть рот.

– Кордова, Кордова, – продолжал мистер Суини, как бы размышляя вслух. – Это ведь испанское имя, верно? Но я готов поклясться, что вы говорите с английским акцентом!

Мистер Кордова улыбнулся в ответ. Оказалось, что в придачу ко всему прочему у него отличные белые зубы.

– У вас тонкий слух, сэр.