Воспевая бурю   ::   Роджерс Мэрилайл

Но даже такое явное доказательство ее уязви­мости не смолю поколебать уверенности девушки в достоинствах прекрасного замысла – суметь по­мочь Ивейну… и провести при этом немало часов и дней в его обществе, чего она так страстно желала.

Анья тут же убедила себя, что легкость, с ко­торой она вновь обрела равновесие, была доб­рым знаком, говорившим о том, что она без осо­бого труда сумеет достичь цели. Ничто не смо­жет помешать ей быть рядом с Ивейном и помочь ему выполнить задуманное. И вдруг ее точно обдало холодом: ничто и никто, разуме­ется, за исключением самого Ивейна. Анья все же решила, что она достаточно находчива и умна; чтобы обойти и это препятствие.

Девушка и сама не знала, сколько еще про­сидела, не двигаясь, ухватившись за толстые ветки, обдумывая подробности плана. Она при­думывала и отвергала множество хитроумных уловок, пока не остановилась наконец на про­стейшей. Преисполнившись гордости, оттого что сумела преодолеть это первое препятствие, Анья посмотрела вниз, и обнаружила, что ее ожидает еще одна непредвиденная проблема.

Ивейн, как и его наставник Глиндор, не любил, чтобы преграды в виде сооруженных людьми стен отделяли его от духов природы – источника его сил и могущества. А потому, бывая в Трокенхольте, жрец никогда не спал в доме. Анья не знала, где он устраивается на ночь, теперь же поняла, что он имеет обыкновение спать в этой рощице. Растянувшись на спине, подложив под голову дорожный мешок и завер­нувшись в длинный черный плащ, Ивейн спал прямо под ее высоким насестом.

Вот так задача! Вне всякого сомнения, Брина и Ллис, отправляясь исполнять свой ритуал, были уверены, что она безмятежно и крепко спит. И если ее не окажется в маленькой спаленке с на­ступлением утра, начнутся вопросы, на которые она не сможет ответить, не ставя под угрозу все свои замыслы. Делать нечего – нужно как-то спуститься с дерева и вернуться домой незамечен­ной. К тому же, если она останется здесь надолго, пальцы ее от ночного холода потеряют чувстви­тельность, так что получится еще хуже.

Чувства Ивейна, отточенные, как у воина, и обостренные, как у жреца, подсказали ему, что за ним наблюдают. В направленном на него внима­нии не ощущалось опасности, а потому он не дви­нулся с места. И только когда над головой у него раздался негромкий шорох, таза его открылись. Взору его предстало чудесное зрелище. Лунный свет обрисовал светлые юбки, подотк­нутые под ремень, опоясывающий стройные бедра, подчеркивая сияющую белизну длин­ных, изящных ног. В каких-нибудь семи футах над головой жреца маленькие босые ножки ос­торожно перебирали по шершавому стволу дуба. Юноша разрывался между неловкостью и беззастенчивым восхищением, когда вдруг кро­хотные девичьи пальчики поскользнулись…

Анья в отчаянии попробовала зацепиться за что-нибудь, но все же упала с приглушенным вскриком.. Полет, захватывающий дух, имел еще более волнующее завершение: девушка упала в объятия Ивейна, прямо ему на грудь. Не желая лишиться этого неожиданного дара судьбы, она тотчас же зарылась лицом в ложбинку у его плеча. Она решила, что он будет держать ее до тех пор, пока дыхание ее не успокоится. Она была готова навеки остаться у него в объятиях. Однако будущее, похоже, не сулило ей подобного счастья. Это стало ясно, когда жрец поставил ее на землю и чуть-чуть отстранил от себя.

Ивейн, по-видимому, считал это благород­ным, но Анья, пытаясь воспротивиться, вывернулась и обвила его шею руками, отчаянно при­жавшись к нему. Ей нравилось ощущение его го­рячего, сильного тела, его могучих и твердых мышц, напрягшихся там, где грудь ее прижима­лась к его груди. Сердце ее забилось как сумас­шедшее, когда, приподнявшись на цыпочки, она подставила ему губы.