Воспоминания   ::   Стил Даниэла

Обещаю…

Несмотря на огромную силу воли, произнося последние слова, старая принцесса всхлипнула и крепко прижала к себе Сирину, последнюю частицу плоти и крови, эту последнюю нить, соединяющую ее с любимым первенцем. Теперь, когда Сирина уедет, у нее не останется никого. Но выбора не было. Слишком опасно оставлять здесь ребенка. Трижды за последние два месяца солдаты приставали к Сирине на площади Сан-Марко. Даже в простой, невзрачной одежде девочка выглядела слишком красивой, слишком рослой и чересчур женственной для своих четырнадцати лет. Однажды солдат преследовал Сирину от школы до самого дома и уже у дверей, грубо схватив за руки, прижал к стене и поцеловал, прильнув к ней всем телом. Кто-то из прислуги видел это. Видел перепуганную Сирину, которая молчала, боясь, что на этот раз заберут ее или бабушку. Она боялась солдатских лиц, их смеха, их взглядов. Старая принцесса знала, что опасность подстерегает девочку каждый день. Не было силы, способной сдержать солдат, не было способа защитить Сирину от сумасшествия, с каждым днем становящегося все более и более диким. Каждую минуту Ю могло произойти новое несчастье, и Алисия ди Сан-Тибальдо решила спасти внучку. Когда епископ предложил ей вывезти девочку из Италии, принцесса не задумываясь согласилась. В тот же день после обеда она спокойно рассказала Сирине о своем плане. Девочка расплакалась, умоляя не отправлять ее так далеко. Ведь можно уехать на ферму в Умбрию, спрятаться там, можно отрезать волосы, носить ужасные платья, работать в поле… Делать все что угодно, только бы не расставаться с бабушкой… Но мольбы Сирины остались безответными. Позволить ей остаться в Италии означало подвергать ее каждодневному риску. В любой момент ее могут убить, обидеть, изнасиловать. Единственное, что могла сделать бабушка ради спасения Сирины, – это увезти ее подальше из Италии до окончания войны. И сейчас, у границы с Швейцарией, они обе отлично понимали, что расстаются надолго.

– Ты скоро вернешься, Сирина. Я буду ждать, моя дорогая. Что бы ни случилось.

Глядя на слезы, струившиеся по щекам внучки, сжимая ее хрупкие плечи, Алисия ди Сан-Тибальдо молила Бога, чтобы все именно так и было.

– Ты мне обещаешь? Обещаешь? – глотая слезы, с трудом произнесла Сирина.

Бабушка молча кивнула, в последний раз поцеловала девочку, затем подала знак женщинам и величаво отошла назад. Монашки взяли Сирину под руки и увели. Той ночью ей пришлось пройти несколько миль до монашеской обители. На следующий день вместе с группой других детей ее отвезли на автобусе за сотню миль к другим монахиням. Оттуда, уже с другой группой детей, Сирина перебралась в Лондон, откуда ей предстояло выехать в Соединенные Штаты. Предстоял долгий и трудный путь – бомбардировки не прекращались ни в Лондоне, ни на море. Путь, избранный Алисией, был опасным, но давал шанс на спасение. Остаться в Италии означало так или иначе подвергаться огромной опасности. К тому же после содеянного Серджио принцесса чувствовала себя виноватой перед Умберто и Грациеллой. Она никому не рассказывала об этом… Никому, кроме Сирины… Еле различимая фигура внучки, облаченная в темно-коричневое одеяние, остановилась перед поворотом, Сирина в последний раз помахала бабушке рукой и исчезла из виду.

Для Сирины путешествие оказалось долгим и утомительным. Пять суток она провела в лондонском бомбоубежище, потом они выехали за город и на грузовом судне покинули Дувр. Плавание через Атлантику прошло безрадостно. На протяжении всего пути Сирина почти не разговаривала – английского она не знала, а говорить на французском с монахинями не хотелось. Потеря родителей, дяди, бабушки, дома и, наконец, родины отняла у несчастной все силы.