Воспоминания   ::   Стил Даниэла

Война в Европе закончилась в мае 1945 года, и с того момента Сирина планировала возвращение на родину. Другие дети ждали известий от родителей, но Сирине достаточно было только оформить документы и достать билет. Не требовалось даже разрешения монахинь. Ей уже исполнилось восемнадцать лет, а в поезде она встретила свое девятнадцатилетие. Казалось, на то, чтобы добиться разрешения на проезд, ушла целая вечность, но все же, наконец, оно пришло.

Мать Констанция отвезла девушку в нью-йоркский порт и устроила на корабле. Прощаясь, она крепко обняла Сирину.

– Помни, дитя мое, что бы ни случилось, не в твоей власти изменить прошлое. Прими то, что есть, и надейся на лучшее.

Слезы наполнили огромные зеленые глаза Сирины, сверкавшие ярче изумрудов. Юная девушка стояла перед старой монахиней, разрываемая противоречивыми чувствами признательности и ужаса, скорби и сожаления.

– Вы были так добры ко мне все эти годы, матушка. Благодарю вас.

Сирина порывисто обняла монахиню. Прозвучал корабельный гудок, на этот раз пронзительнее прежнего, и мать Констанция покинула каюту. Ее последние слова были:

– Храни тебя Бог.

Это было девять дней назад. Воспоминания о матери Констанции все еще всплывали в памяти, когда Сирина наблюдала, как наступает рассвет. Она с изумлением смотрела на розовато-серое небо, а поезд продолжал мчаться мимо полей, не обрабатывавшихся уже несколько лет. На них виднелись воронки от бомб. У Сирины сжималось сердце от боли за свою страну, за тех людей, что были вынуждены переносить лишения и страдания, пока сама она жила в Америке в полной безопасности. Сирина чувствовала себя так, словно была чем-то обязана всем им, словно должна отдать им часть себя, часть своего сердца, своей жизни. В то время как она вкусно ела и сладко спала на берегу Гудзона, итальянцы страдали, боролись и умирали… Сердце Сирины бешено колотилось под стук колес мчавшегося вперед поезда. Она смотрела на восходящее солнце, золотившее раннее утреннее небо. Наконец-то она была дома…

Полчаса спустя поезд прибыл на вокзал Санта-Лючия. Медленно, почти не дыша, Сирина вышла из поезда, пропустив вперед старых женщин, детей, беззубых стариков и солдат. Девушка стояла на перроне вокзала, который можно было сравнить с черным ходом в Венецию, припоминая знакомую картину, которую она наблюдала дважды в год, когда ребенком вместе с родителями возвращалась из Рима. Но теперь родителей нет, да и она вернулась сюда отнюдь не с каникул. Перед ней лежал новый мир и новая жизнь. Сирина неторопливо вышла на привокзальную площадь, окунувшись в яркий солнечный свет, заливавший старинные здания и отражавшийся в воде канала. Несколько гондол покачивались у причала, целый флот лодок виднелся на водной глади у пирса. Гондольеры зычно зазывали пассажиров. С ее появлением все пришло в сумасшедшее движение. Сирина впервые за последние годы счастливо улыбнулась.

Ничто как будто не изменилось, и в то же время все стало другим. Война закончилась, огненный смерч пронесся над страной. Сирина, как и многие итальянцы, потеряла всех своих близких. Сияющая золотом Венеция уже не раз была свидетельницей подобных трагедий и опять выстояла. Господи! Какое счастье вернуться на родину и жить жизнью своей страны!

– Синьорина! – прокричал гондольер, с восхищением глядя на длинные стройные ноги девушки. – Синьорина!

– Да… гондолу, будьте добры.

– К вашим услугам. – Гондольер низко поклонился и помог ей устроиться. Сирина назвала адрес и откинулась на спинку сиденья. Искусно управляя своим судном, гондольер повел его в потоке гондол и лодок, скользивших по Большому каналу.



Глава 2

Гондольер уверенно вел гондолу по Большому каналу.