Воздушные замки   ::   Лэнгтон Джоанна

А вместо быстрого перекуса ломтем хлеба с куском семги, соблюдать этикет в японском ресторане, любуясь на несносную в своей искусственности чайную церемонию…

Одно хорошо, дорога была совершенно пустынна. Автомобиль ловко вписывался в повороты, с гулом пролетал по узким мостам, едва не задевая боками металлические ограждения. Что случилось, думал Карстен, небрежно вертя баранку. Что вынудило отца звонить ему, происки ли конкурентов, а может, болезнь?

Ладно, что бы там ни было, все скверно, отдых безнадежно испорчен. А как Карстен любил свою яхту! Как предвкушал те мгновения, когда парус захватит самый тихий ветерок, и лодка, послушная рулю, заскользит прочь от причала. А как славно в море, когда свежий ветер поднимает волну, а ты на яхте один-одинешенек.

При возвращении над причалами яхт-клубов собирались облачка белого дыма, доносились раскаты пушечных выстрелов, — так друзья салютовали Карстену, едва завидев его яхту.

Дорога серпантином вилась по горным кручам, пересекала бурные горные ручьи и стремительные реки. Мельчайшая водная пыль от водопадов приятно холодила лицо. С головокружительной высоты был виден уходящий сверкающей лентой в глубь материка Бюфьорд, крошечными казались застывшие на водной глади катера и яхты, круизные лайнеры-великаны и скорлупки туристических пароходиков. Кружили далеко внизу стаи чаек, вились дымки из пароходных труб.

Когда на солнце набегали тучи, и по неоглядной водной глади фьорда расползались тени, сразу становилось понятно, до чего скудна природа Западной Норвегии. Горные орлы медленно кружили над голыми вершинами гор, над деревушками, которые, кажется, спали среди белого дня.

Постепенно исчезли сосны и ели, пропали даже кривые березки, искалеченные морскими ветрами. Стали мелькать лишь скалы, сглаженные доисторическими ледниками, да бурая трава на каменных осыпях.

Карстен упрямо продолжал нестись на предельной скорости и, насупив брови, смотрел лишь на дорогу, а по сторонам не глазел. Как бы не выглядели скудно окрестности, это его родная страна. Никакие равнины не сравнятся с красотой этих величественных скал.

Вскоре шоссе нырнуло в туннель под Бюфьордом, один из самых длинных в Скандинавии, и бешено замелькали и слились в одну линию фонари на высоких сводах грандиозного туннеля.

И хорошо, и очень даже славно, что не видно солнечного света. Так легче забыть о своем добровольном отказе от безмятежного отдыха под парусом. Его светлые, как вода в ледниковом озере, глаза были полны гнева, а упрямая верхняя губа закушена великолепными зубами. Машина летела по шестикилометровому туннелю, самому длинному в Скандинавии…

Черт его знает, что там случилось в Ставангере. Если бы не срочный телефонный звонок отца, молодой человек и не подумал бы возвращаться вечером в пятницу домой, лучше бы вышел в море. Или лавировал бы в Люсефьорде под шквальными ветрами.

«Звезда Севера» — сорокафуговая океанская яхта, отделанная экзотическими породами дерева на лучшей верфи Великобритании в Глазго знаменитым лондонским дизайнером Джоном Бэнненбергом и оснащенная современнейшим навигационным оборудованием, постоянно ждала своего хозяина у причала яхт-клуба в Тёу. А приятная компания для морской прогулки не заставила бы себя ждать.

Непутевые друзья Карстена любили непринужденный отдых под ласковым солнцем, и времени у них было всегда достаточно, чтобы получить удовольствие от внезапных налетов на рестораны в самых отдаленных портах побережья Норвегии от Бергена до Нарвика.

Само собой, не обходилось без жестоких драк с заносчивыми янки из экипажей американских танкеров, с угрюмыми шведскими матросами, любителями джина и бренди, с веселыми русскими рыбаками с рыже-ржавых, побитых штормами траулеров.

Как-никак, сам Олаф Трюгвессон, первый норвежский конунг, принявший христианство, погиб в морской битве при Сволвере.